что она даже в мыслях не держит, что я могу быть причастен к тому, что случилось между ней и её благоверным. Но, действительно, с чего бы она стала предполагать это?
Мы много времени проводили вместе. Мы полюбили ходить в кино «Иллюзион», что в высотке на Котельнической. Мы гуляли, болтали, я рассказывал о моей Москве, и проехали всё же на троллейбусе по Садовому кольцу, я провёл шикарную экскурсию для неё во время этой поездки. Мы были вместе почти постоянно, почти всё время, что она не была на своих занятиях. Она рассказала, почему едва не вылетела из своей ординатуры.
– Что отказалась от… Слушай, но почему? Ты разве сама не делала этого никогда?
– Мне повезло.
– И ты такая принципиальная? Выбрала бы другую специальность.
– Я не хочу другую, – сказала Лёля с твёрдой убеждённостью в голосе. – Я не хочу делать этого и всё. Ты не представляешь, поэтому тебе кажется, что…
– Я не представляю, потому что и мне, как ты говоришь, повезло, никогда я не имел возможности стать отцом… Ни разу в жизни.
– Тебе от этого грустно?
Я не знал ответа на этот вопрос, у меня никогда не было момента в жизни, когда я задумался бы об этом, кроме того времени, когда Лёля была моей, улыбаясь, смотрела на меня и предполагала со мной жить.
Теперь же она, похоже, не хочет жить вовсе… Мы много разговариваем. Я ищу пути к тому, чтобы вернуть себе все утерянные мной позиции. Мне удалось это только в день, когда муженёк Лёли явился выяснять отношения к больнице, где она работает и около которой мы ждали её в машине.
Это она придумала, чтобы машина привозила и увозила её от больницы, машина и мордовороты.
– Зачем тебе это? Ты что-то хочешь показать? Что ты настоящая бандитская маруха?
Она смутилась немного:
– Ну… в этом роде…
Я не стал возражать. Я люблю играть, а уж в игру, которую Лёля придумала из-за меня, тем более. Я сам нередко сопровождал её. Машина довозила нас до дома за три от моего, мы выходили, шли в подъезд и там проходили через очень удобные переходы в наш дом, не замеченные никем. Так что никто, даже эта липовая охрана так и не знает, где мы живём. Осуществлять это мне помогают всё те же пресловутые знания, которыми я обладаю с детства. В данном случае, знания планировки чердаков и подъездов домов на Садовой.
В тот день, когда Легостаев младший явился выяснять отношения с Лёлей, я как раз был с ней. Их разговор вышел недлинным, она почти летит на высоких каблуках к машине…
– Расстроилась? – спросил я, и потянулся было к ней, но Лёля предупредительно подняла руку, не позволяя коснуться себя.
– Если так его любишь, простила бы… – внутренне сжавшись, сказал я. Возьмёт и последует моему совету.
– Не в прощении дело. И не во мне. Не за что прощать мне… И не мне вообще судить его. Просто… пусть живёт новой жизнью. Он начал новую жизнь. Та девушка и ребёнок не виноваты, что я так напортила в его душе. Он цепляется по привычке… – вздохнула она.
Мы
