миновало.
И вдруг глаза его блеснули, остановив взгляд на Мордекае Тремейне. Шеннон уставился на него, явно сомневаясь, а потом убедился, что не ошибся, и его рыхлое лицо расплылось в улыбке. Это была улыбка невероятного, невыразимого облегчения – улыбка человека, которого со всех сторон окружали опасности, а он вдруг обнаружил путь к спасению.
– Позвольте, а разве не с вами мы ехали в одном купе сегодня от самого вокзала, мистер… э-э… мистер Тремейн?
Пол Расселл представил их друг другу, когда Шеннон вошел в гостиную, однако он был настолько поглощен чем-то, что не узнал недавнего попутчика. Его приветственные слова прозвучали машинально, мысли явно витали где-то далеко.
– Совершенно верно, мистер Шеннон, – подтвердил Тремейн. – Жаль, что мы не знали, что пункт назначения у нас один и тот же! Когда увидел, что вы сошли с поезда здесь же, в Далмеринге, я спросил Пола, не соседи ли вы с ним.
Его собеседник, кажется, был застигнут этими словами врасплох. Пухлая рука принялась разглаживать складки на измятой одежде.
– А, да… да, конечно. Мы с Полом давние соседи.
Только и всего: нечему настораживаться, нечего улавливать, – но тем не менее у Тремейна возникло ощущение, что тут что-то не так. Странно, что Шеннон смутился, с такой явной поспешностью ухватился за возможность подтвердить свое алиби с помощью беспристрастного свидетеля. Если он действительно уехал из Далмеринга в Лондон задолго до того, как убили Лидию Дэр, и вернулся лишь на следующий день, тогда ему нечего опасаться. Если он и вправду уезжал…
Тремейн остановился. Безусловно, это фантазии, досужее измышление ни на чем не основанных версий, которые навлекут на его голову гнев Джонатана Бойса.
Он решительно ускорил шаг и чуть поодаль, в густой тени живой изгороди напротив деревенского клуба, увидел красную точку – горящий кончик сигары.
– Это вы, Джонатан?
Красная точка шевельнулась.
– Да, – раздался голос инспектора.
Кончик сигары ярко вспыхнул, Бойс шагнул вперед, покинув тень изгороди и принеся с собой насыщенный аромат листового табака.
– Я сглупил, явившись сюда, – угрюмо объявил он. – Нарушаю все правила и рискую быть изгнанным в отставку с позором. С перспективой получить хорошую пенсию я уже распрощался. Как думаете, что скажет комиссар, узнав, что я встречался с вами для того, чтобы разгласить конфиденциальную информацию?
– Наверное, он решит, что вы продемонстрировали инициативность, и порекомендует вас на должность старшего инспектора. Опять вы накручиваете себя, Джонатан, расстраиваете нервы. Не забывайте, что уже сообщили комиссару насчет меня. В одном из ваших писем говорилось, что вам представился случай упомянуть обо мне, когда он был в хорошем расположении духа. Я не буду лезть на рожон и постараюсь избежать огласки, а он не станет возражать, если время от времени
