правительства не может полностью отдать дипломатию в ведение Министерства иностранных дел даже при наличии такого желания. Тем не менее возросшая скорость коммуникации не является достаточным основанием для того, чтобы сосредотачивать дипломатические вопросы, и особенно решения, связанные с войной и миром, в руках главы исполнительной власти, будь то президент Соединенных Штатов или премьер-министр европейского государства. Подготовка военной операции требует времени, и это один из аргументов, которые используют руководители исполнительной власти, утверждая, что специфика существующих мировых угроз и вытекающая из нее необходимость быстрого реагирования означают, что они обладают исключительным правом решать вопрос о применении силы. Как утверждает Фишер, в американской ситуации слишком сильный акцент делался на быстроту реакции и существовало слишком большое доверие к мнению президента. Он пишет, что «если нынешние угрозы национальной безопасности настолько велики, то не менее велик и риск президентского просчета и расширения границ его власти, что дает еще больше оснований настаивать на тщательном изучении и утверждении силовых решений конгрессом. В современных условиях президентские решения нуждаются в более, а не менее тщательной проверке»[77].
В сентябре 2013 года президент Барак Обама совершенно неожиданно запросил одобрение конгресса на удары по ряду целей в Сирии в качестве реакции на использование режимом Асада химического оружия в гражданской войне. Однако это решение было мало связано с желанием следовать букве американской конституции. В первую очередь оно диктовалось заботой о внутренней легитимности и желанием разделить ответственность за военные действия после скандалов с Ираком и Афганистаном. К этому моменту прецедент запроса одобрения у законодателей уже был создан британским премьером Дэвидом Кэмероном. Палата общин дала правительству почти неслыханный отпор и отказалась поддержать любые силовые действия, полностью исключив тем самым британское участие в ударах по целям в Сирии. Известие об этом способствовало расширению дискуссии по данному вопросу в конгрессе и в целом в Соединенных Штатах, и победа Белого дома стала отнюдь не очевидной. Помимо членов обеих палат и обеих партий (особенно демократов), опасавшихся, что американское военное вмешательство лишь осложнит и без того тяжелую ситуацию, в дискуссии участвовал целый ряд республиканцев, желавших просто поспособствовать поражению Обамы.
На пресс-конференции в Лондоне 9 сентября 2013 года госсекретарь Джон Керри заявил, что у Башара Асада есть единственный способ избежать военного вмешательства – в недельный срок полностью передать все запасы химического оружия. («Но он не будет этого делать. Да это и невозможно по объективным причинам».) За слова Керри зацепился его российский коллега, министр иностранных дел Сергей Лавров, который немедленно выступил с инициативой
Там же, pp. 261–262.
