теплее и искреннее были их взаимные чувства. Правда друзьям и знакомым из числа офицерского братства всегда сообщались какие-нибудь пикантные подробности, повергавшие в ужас и вызывавшие только сочувствие и сострадание у собеседников.
– Да, с тещей мне, конечно, повезло, – обычно несколько задумчиво и чуть-чуть с философским тоном Славик доверительно сообщал за рюмкой водки очередному приятелю-сослуживцу, которых у него было огромное количество. – Она хоть и дура, полная, но… – далее следовала пауза, после которой обычно предлагалось выпить за нас, за мужиков, за тружеников, несущих тяжелый крест по жизни и мающихся как на этом, так и на том свете.
– Да, Славик, тебе не позавидуешь! – пытался поддержать разговор приятель, которому тоже было о чем поведать и у которого, как потом выяснялось, было не то что две, а даже три или гораздо больше тещ.
– Представляешь, у этой дуры, когда мы только познакомились с ее дочкой, я не разглядел признаков идиотии, которые с годами не только усилились, но кардинально повлияли на речь, походку, даже на манеру одевания! – Дальше Славик поправлял очки, или снимал их, чтобы протереть своим белоснежным носовым платком, а затем аккуратно, добротно сажал обратно себе на переносицу.
– Подожди, а как же эта идиотия может проявляться в походке или в манере одевания? – приятель обычно сбивался с толку и долго потом не мог понять, как это он раньше не замечал таких непреложных истин уже в своей тёще.
– Вот посуди, Фёдорыч, если бы ты или я были дебилами, это бы бросалось в глаза? Это бы знали все? Может пьяный в дымину мужик вести трезвые разговоры? – и Славик наливал по полной рюмке собеседнику и себе в расчете на очередной содержательный тост, как обычно – «За тяжелую мужицкую долю».
– Слава, Слава! Подожди, ведь речь не о том, что… – пытался хоть как-то аргументировать Фёдорыч, которого все время Славик перебивал.
– Фёдорыч, ну посуди сам, можно скрыть жадность и стервозность, мелочность и тупость при общении с посторонними? – Славик брал в руку полную до краев рюмку и, глядя на нее, пытался найти ответ на поставленный собою же вопрос. – Так вот, Фёдорыч, таких доверчивых как я или ты мужиков бабы обманывают постоянно. Они сначала нас ловят в свои сети, а уж затем показывают нам свою подлинную сущность! Ну, давай! – и Славик залпом опрокидывал очередную рюмку водки.
Фёдорыч, глядя на Славика, делал практически тоже самое. Но если всё же понаблюдать за распитием приятелей, то окажется, что Фёдорыч честно, не сачкуя, рюмку за рюмкой отправлял во внутрь, а Вячеслав Дмитриевич, очень часто, либо выпивал половинку, либо подносил к губам, немного держал в намерении выпить, а потом тяжело вздыхал и ставил обратно, в то время, как его приятель в очередной раз уже «остограммливался».
Давно известно, что только мужики могут часами просиживать в пьяных кампаниях в гараже, на даче, на работе, вне работы, но только не дома, где их всегда ждут
