борьбу с профессорами. В НКП, пытавшемся спасти сильно зашатавшуюся после забастовки репутацию авторитетного ведомства, была произнесена недвусмысленная фраза о «контрреволюционности московской профессуры».
С конца 1921 г. к реформе высшей школы начинают все плотнее подключаться подразделения с репрессивными функциями – Государственное политическое управление (ГПУ), Народный комиссариат юстиции и Конфликтный отдел ЦК. Сначала это проводится в закамуфлированных формах – созданием внутри НКП подразделений, штат которых набирается из людей, имеющих опыт жестких действий против «врагов советской власти». Затем ГПУ начинает заниматься организацией репрессий в университетах более откровенно, осуществляя такие мероприятия, как «разработка мер по борьбе с контрреволюционными настроениями» в вузах, «рекомендации по урегулированию положения в вузах», «рекомендации в отношении студенческих и научных обществ и собраний» и, наконец, составление списков «подлежащих высылке верхушек враждебных интеллигентских группировок»[31]. По всей видимости, Стратонов попал в упомянутые «списки», поскольку возглавил забастовку профессоров Московского университета с требованием увеличить профессорские оклады, инициированную находившимися в бедственном положении математиками физико-математического факультета. Он подробно описывает эти события в конце третьей части воспоминаний.
С начала 1922 г. НКП играет второстепенную роль в реформе. Проекты сначала подготавливаются представителями ГПУ, затем утверждаются на заседаниях Политбюро и затем передаются в НКП в виде четких, однозначных «директив». 8 и 12 июня 1922 г. работник ГПУ И. С. Уншлихт представил в Политбюро отчет, содержавший рекомендации по урегулированию положения в вузах, которые были приняты с рядом незначительных поправок[32]. Кроме того, на заседании Политбюро 12 июня 1922 г. было принято решение выслать наиболее непримиримых профессоров за границу: «Предложить ВЦИК издать постановление о создании особого совещания из представителей НКИД [Народный комиссариат иностранных дел] и НКЮ [Народный комиссариат юстиции], которому предоставить право в тех случаях, когда имеется возможность не прибегать к более суровому наказанию, заменять его высылкой за границу или в определенные пункты РСФСР ‹…›. Для окончательного рассмотрения списка подлежащих высылке верхушек враждебных интеллигентских группировок образовать комиссию в составе тт. Уншлихта, Курского и Каменева»[33]. В ночь с 16 на 17 августа все профессора, списки которых были подготовлены Уншлихтом и утверждены Политбюро ЦК, были арестованы[34]. После непродолжительного содержания в тюрьме и коротких допросов всем им было предложено в течение месяца покинуть Советский Союз, подписав предварительно предупреждение, что в случае нелегального возвращения на родину они будут расстреляны[35]. Стратонов согласился на высылку вместе с семьей и был
Директивы Наркомпросу по реорганизации управления Высшими учебными заведениями (Приложение к Протоколу № 24 заседания Политбюро ЦК РКП(б) от 10 мая 1921 г.) // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Ед. хр. 161. Л. 6–7.
Постановление Политбюро ЦК РКП(б) по вопросу «Об антисоветских группировках среди интеллигенции». Протокол № 10 заседания Политбюро ЦК РКП(б) от 8 июня 1922 г. // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Ед. хр. 296. Пункт 8 с приложением «Предложения тов. Уншлихта»; Постановление Политбюро ЦК РКП(б) по вопросу «Проект правил о студенческих обществах и собраниях». Протокол № 11 заседания Политбюро ЦК РКП(б) от 12 июня 1922 г. // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Ед. хр. 297. Пункт 9.
Постановление Политбюро ЦК РКП(б) по вопросу «Об антисоветских группировках среди интеллигенции».
В Москве планировалось арестовать 67 человек (поименный список недоступен). Известно, что под домашний арест было помещено 12 человек, арестовано для содержания в тюрьме 16 человек, избежали ареста из‐за подтвержденного отсутствия в городе 16 человек, остальные не были найдены в ночь операции. 21 человек из 28 подвергшихся аресту, были вскоре освобождены для выезда за свой счет (см.:
См.:
