который плотно облегал шею, и полураздетую повели к лошадям. Они отправились в Кельн, в место, напоминающее пыточную, а не тюрьму. Всю дорогу ее везли с мешком на голове, чтобы чарами не заговорила сопровождающих и не смогла убежать. А уже по приезду, за закрытыми стенами, начались пытки. И кто бы мог подумать, что сын того судьи был в инквизиции.
– Ну, что? – начал он – Сама признаешься, что ведьма? Что опаивала людей зельями, они сходили с ума и умирали, якобы сами себя убивали.
– Ты хочешь, чтобы я признала смерть твоего отца своим убийством? Да была бы моя воля, он бы никогда не умер и жил в вечных муках. Но его забрал дьявол, надо выполнять условия сделки.
– Значит, ты признаешь наличие нечисти? Вы с ней в сговоре?
– Есть свет, а есть тьма. Кто-то выбирает день, кто-то ночь. Я любила утро.
– Не пытайся заговорить мне зубы, отщепенка! Несите сапоги! Сейчас по-другому заговоришь, ведьма!
Помощники внесли кожаные сапоги большого размера, ей одели их на ноги и стали медленно заливать кипятком. Марта чувствовала, что ее конечности охватил жар, пятки буквально сварились в этой пыточной, но не издала ни звука.
– Молчать вздумала? – взбесился палач. – Унесите в камеру, смотреть на нее противно!
Ближе к полуночи ей принесли корочку черного хлеба и миску с грязной водой. Марта в полах рубашки прятала нательный серебряный крест, достав сохран, опустила его в миску, прошептала слова, и вода стала чище слезы ребенка. Утром ее ждало предварительное заседание.
Здание суда напоминало обычный дом, лишь флаги на крыше обозначали важность объекта. Марту завели в зал. Там она увидела небольшое возвышение, к которому вели три ступеньки, с правой стороны находились приподнятые трибуны, предназначенные для тех, кто следит за судебным процессом, вдоль стены, ближе к выходу, стояли скамейки для зрителей, а слева находился небольшой столик для писца. В центре зала была скамья для подсудимой, она не имела спинки и оказалась крайне жесткой. Председатель суда опоздал, откашлявшись и извинившись, дал слово членам церковного трибунала:
– Подсудимая, как ваше имя полностью?
– Мое имя Марта Луиза Конти.
– Вы понимаете, что находясь в этом зале, вы обязаны говорить правду и только правду. Се иконы – и обвиняющий ее священник, указал на угол, где был образ Спасителя и Девы Марии, – свидетели ваших слов. Знаете, в чем вас обвиняют?
– Лишь в том, что была добра к людям и оказывала им помощь.
– У нас другая информация и есть люди, которые видели, как вы совершаете магические обряды, одурманивали головы мужчинам, пили кровь из домашнего скота, портили урожай. Вам лучше сейчас признаться, вы ведьма?
– Люди говорят то, что хотят. Да, у меня есть справочники целебных трав и настоек, но хранить их не запрещено. Я облегчала потуги роженицам и ни одного младенца
