Ваня не мог знать, что прохожий коснулся её глубокой тайны или даже разгадал её. Если б это произошло без свидетелей, то ерунда. А тут при однокласснике.
– Я один пойду, если не скажешь в чём дело, – начал злиться Ваня. – Оставайся тут!
Расклеившаяся девочка подавила всхлипы:
– Как он узнал, что я балерина? Да ещё обвинил, что я попусту говорю.
– А ты что – балерина? – окинул Ваня с головы до ног рёву-корову.
Кристина глядела на медленно бегущую воду, и в голове у неё неслась «вся прошлая» жизнь.
С Ваней в одном классе она проучилась всего лишь один прошедший год. А до этого она с родителями жила в другом районе. И с первого по шестой класс училась в непростой школе. И совсем даже не в школе, а в Вагановской академии. С детства мечтала стать балериной. Но мечты осуществлялись лишь до прошлой весны. Потому что вдруг она резко стала полнеть. Походы по врачам результата не дали. Те только разводили руками – отчего бы это. То ли от волнений, то ли – возрастное, то ли – звёзды на небе продиктовали своё. А может, и сглаз чей. Короче, её одноклассницы, чтоб устранить будущую соперницу, воспользовались её преображением по полной. Не было и часа, чтобы они не пускали в её адрес насмешки. Сочиняли гадкие стишки. Рисовали её в виде бочки или цистерны, кружащейся в пачке. Кристина не сдавалась: отказывалась от еды, но похудеть не удавалось. Руководство признало её профнепригодной, и с академией пришлось расстаться. Для Кристины это была настоящая трагедия и душевная травма. Девочка постоянно ревела. Не помогали ни развлечения, ни успокоительные. Чтоб спасти дочку, родители решили переехать. Так она стала жить на Обводном. К счастью, это помогло. Она пришла в себя, и вес нормализовался. Но, памятуя о насмешках, она никому не рассказывала про случившееся. Когда к ней приходили подруги, она надёжно прятала книжки и журналы, связанные с балетом. Никому не показывала альбом своих вагановских фотографий. А на компьютере для доступа к фоткам поставила надёжный пароль. Мечту стать балериной она оставила, но записалась в студию хореографии. Продолжала танцевать, но для себя, для души.
Вот об этом, не обо всём, конечно, Кристина и рассказала Ване. А расставшись с таким душевным грузом, она сразу легко задышала. И слёз по этому поводу больше не собиралась пускать.
– Ну ты даёшь! – подивился Ваня.
– Никто не догадывался, что я балетом занималась, а этот мужик догадался. Дёрнуло меня к нему подойти.
– А может, он волшебник?
– Скажешь тоже.
– А как же он догадался? Ты что, на цыпочках к нему просеменила?
– Да нормально я подошла.
– Значит, это обыкновенный экстрасенс.
– Может быть.
Ребята посмотрели вослед прозорливцу. Но то ли много времени прошло, то ли он двигался быстро, словом, из поля зрения странный прохожий исчез.
– Ну и дела! – подал голос Мотя, тактично молчавший, слушая рассказ о горькой судьбе.
– Мы что-то застряли, – опомнился Ваня, – пошли скорее. Где, он сказал, Бронницкая?
