стоит семьсот миллионов долларов, президент «Констракшн корпорейшн», содиректор Банка валютных операций, хозяин двух гонконгских банков, человек, который тратил на себя двенадцать долларов в день и обедал в рабочих столовых… Правда, у него свой «Боинг», две яхты и семнадцать апартаментов в крупнейших отелях мира…
– Насколько мне известно, в одной из крупнейших столиц мира, – отчего-то обиделся Степанов, – я имею в виду Москву, у него апартаментов не было.
– Убежден, что были. Через подставных лиц, на имя другой корпорации, но были непременно! Через пару дней я дам вам точный ответ, но верьте мне, Диметр, он был вездесущ… Полиция поступила подло. Он застрелился утром, а мне позвонили только в половине пятого, после того как тираж пошел подписчикам… Я готовил экстренный выпуск, поэтому не смог к вам приехать… Кстати, почему вы интересовались Мари Кровс?
– Это связано с судьбой нашего коллеги, русского журналиста Лыско.
– Диметр, это не по правилам.
– То есть? – не понял Степанов. – О чем вы?
– Я люблю русских, мне это завещал отец, он был в маки, его завет для меня свят, но иногда ничего не могу поделать с собою: меня гложет червь недоверия, когда я имею дело с вами.
– Персонально со мной?
– Я имею в виду красных. Вы скрытничаете, недоговариваете, словно бы страшитесь самих себя…
Степанов вздохнул.
– По молодости бывает…
– По зрелости тоже. Вы утром спросили меня о Мари Кровс. Это было что-то около одиннадцати. Значит, вы знали про Грацио, но мне об этом не сказали, а пошли своим обычным российским, окольным путем… Ведь я только что кончил говорить с мадемуазель Кровс, она специалист по людям типа Грацио, встречалась с ним, занималась его концерном и банками, писала о нем… Вот так-то.
– Какая-то чертовщина, Бреннер… Я ничего не знал про Грацио, даю слово… Все иначе… Я скажу вам, в чем дело, но я говорю вам об этом доверительно, хорошо?
– Я буду нем как рыба.
– В Шёнёф работал наш коллега Лыско, молодой парень… Его увезли в Москву с проломленным черепом… Чудом не угробили, чудом… За то, что он якобы был слишком близок с Мари, понимаете? Вот отчего я интересовался ею…
– Когда его хлопнули?
– Вчера.
– Она знает об этом?
– Я не говорил с нею… Я жду визу.
– Хотите, позвоню я?
Степанов неторопливо закурил, ответил задумчиво:
– Черт его знает… А почему нет?
– Я могу сказать ей про этого самого…
– Лыско?
– Да, – поморщился Бреннер.
– Говорите, как считаете нужным… И предупредите, что я приеду в Шёнёф сразу же, как получу визу.
– Забудьте про ваши русские номера: как только получу визу… Это ваше личное дело, когда вы получите визу… Ее дело согласиться на встречу и назначить время и место…
Бреннер
