вы начали работать с Грацио?
– Давно, инспектор… Лет семь назад.
– Каким образом вы к нему попали?
– Я пришла по объявлению… Выдержала конкурсный экзамен и начала работать в его банковской группе… Знаю итальянский и английский, выучила французский… Однажды пришлось стенографировать совещание наблюдательного совета, на котором были представители итальянских и американских фирм… Господину Грацио понравился мой итальянский, с тех пор я часто с ним работала…
– Вы стенографировали все важные совещания?
– Да. Особенно если собирались представители разноязычных стран…
– Господин Грацио приглашал вас когда-нибудь на ужин?
– Только с компанией.
– Вы знали его близких друзей?
– Как вам сказать… По-моему, близких друзей у него не было, инспектор. Я знаю, что он уезжал отдыхать – дней на пять, не больше – на свою яхту в Палермо… Там не бывал никто из его служащих… Он был со всеми очень добр и ровен… Нет, я не знаю его близких друзей.
– А какими были его отношения с господами Бланко и Уфером?
– Это его… Как бы сказать… Я не уверена, являлись ли они его компаньонами, но, мне кажется, он доверял этим людям и делал с ними серьезный бизнес.
– Какого рода?
– Господин Грацио никогда и никому не рассказывал о своем бизнесе, инспектор, это не принято.
– Вы хорошо знакомы с этими людьми?
– Нет. Поверхностно.
– Вы хорошо относились к покойному?
– Очень.
– Вы не хотите помочь мне в установлении истины?
Женщина снова закурила; пальцы ее не дрожали больше, но лицо было бледным и глаза тревожными.
– Я готова помогать во всем, инспектор.
– Меня интересует любая подробность, любое ваше соображение о случившемся… Может быть, вас тяготит что-то, вы подозреваете кого-либо?
– Нет.
– Вы считаете, что у Грацио были веские причины уйти из жизни?
– У каждого человека есть своя тайна.
– Вы не замечали каких-либо аномалий в его поведении за последние недели или месяцы?
Женщина покачала головой, ничего не ответила.
– Вчера по телефону вы говорили, что все случившееся ужасно, что это невозможно, он так любил жизнь и все такое прочее… Господин Грацио был человеком настроения?
– Нет, он был человеком дела, там настроения невозможны…
– Почему господин Грацио мог решиться на такой страшный шаг, фрау Дорн?
– Я не знаю…
– Скажите, пожалуйста, на последних совещаниях вашего наблюдательного совета не было тревожных сигналов о близящемся банкротстве?
– Если бы эти разговоры и были, я не ответила бы вам, инспектор, потому что подписала обязательство не раскрывать секреты концерна в течение десяти лет после окончания работы…
– Я
