жидкого крема из надкушенной булочки, которую Доля продолжала автоматически сжимать в руке. Дракон смотрел на меня. И было в его красивых ледяных глазах что-то странное. Не ярость, а…
Ректор Горал
Желание… как ни странно, оно пришло первым, и вытолкнуло мою клокочущую ярость. Какие у нее красивые глаза! Большие, голубые, широко распахнутые. Она сидит у меня между ног, и в ее глазах больше нет дерзости. Лишь страх напуганной маленькой девочки, которая внезапно осознала, что заигралась. А стерва куда-то улетучилась. Где ты, колючка? Выходи! Иначе я поверю, что Алиса, действительно, просто глупая девчонка. И наивная к тому же.
Что со мной? Я старею? Вместо того, чтобы сжечь ее за такую неслыханную дерзость, я любуюсь ее глазами. Или ни один мужчина не способен устоять, когда у его ног сидит красавица и испуганно смотрит снизу вверх, ожидая проявления его мужской воли?
Ее беззащитность возбуждает. В моей крови кипит пламя ярости, но оно угасает, уступая вожделению. Сейчас мне больше хочется запрокинуть ее голову и впиться губами в ее полураскрытые пухлые губы. А лучше укусить. Моя рука почти тянется к ее затылку, чтобы удобно лечь под светлые пышные волосы. Люблю это ощущение беззащитности женского затылка, когда на нем лежит моя ладонь. Потому что в этот момент могу резко запрокинуть ее голову, ухватив за волосы, и поцеловать. А могу сломать шею одним резким движением. Моя власть. Моя воля. Моя!
И вдруг детская беззащитность Алисы куда-то исчезает. И в глазах снова вспыхивает дерзость. Стерва вернулась. И пламя моей злости тоже. Минутная слабость прошла. Ну держись, нахалка!
Алиса
Неужели он меня хочет? Как мужчина? Нет, быть не может! Это у меня глюки от страха. Он резко вскочил на ноги, оттолкнув меня под стол. Спокойно, Алиса! Счет пошел на секунды. Кардашьяном чую: сейчас харкнет! Он словно задохнулся, как тогда, в кабинете. Когда я думала, что его мучает кашель, не зная, что он дракон.
А ректор вдруг поднялся над полом, паря в воздухе и зарычал:
– Довольно!
Вся посуда на столе преподов разлетелась в стороны. А сами преподы быстро рванули к выходу. Огромный кубок, из которого пил ректор, взлетел под потолок, ударился об него и разорвался осколками почище гранаты. Алая клубящаяся жидкость распалась на шарики и прилипла к потолку. Мои волосы взметнулись вверх от сильного горячего ветра, пронесшегося по столовой.
Я упала на живот и по-пластунски поползла под столом. Со скоростью звука. Как на Олимпиаде.
– Олимпиада-да-да-да! – любил петь наш школьный физрук.
– Олимпиада-да-да-да! – шептала я одними губами, извиваясь под столом, как взбесившийся червяк.
Три-два-один… пуск! Стол закончился. Я вскочила на ноги и что было сил рванула к выходу из столовой. Вслед за преподами. Горал в меня один раз уже огнем харкнул. Мне хватило! Пусть теперь другие получают! Его любимая крокодилица, например.
Акавиша, бодро
