премьера, который сидит на всех важнейших новостях. Я должен быть предсказателем в газете, и я смогу им стать с вашей помощью.
В кабинет входит САШЕНЬКА.
САШЕНЬКА. Мне и там стало смертельно скучно, они перепились и теперь выясняют отношения. Ванюшин сказал Гиацинтову, что он стреляет лучше, а полковник – самый заядлый охотник на Дальнем Востоке, они чуть не подрались – так смешно. Решили немедленно ехать на заимку к Тимохе – состязаться в умении убивать.
ИСАЕВ. К Тимохе? На Лаубихару? Они к нему ездят?
САШЕНЬКА. Очень часто.
ФРИВЕЙСКИЙ. Сашенька, я хочу вернуть Исаеву мой проигрыш.
ИСАЕВ. Ого. Я, кажется, разбогател!
ФРИВЕЙСКИЙ. Здесь три тысячи. Спокойной ночи.
САШЕНЬКА. Браво! А мне уже сплетничали…
ИСАЕВ. До завтра, Алекс. Спокойной ночи вам.
ФРИВЕЙСКИЙ уходит.
САШЕНЬКА. Что-то мне грустно в Париж уезжать… Налейте вина, Максим Максимович.
ИСАЕВ. Пожалуйста.
САШЕНЬКА. А что это у вас руки ледяные? Замерзли?
ИСАЕВ. Сидел на сквозняке.
САШЕНЬКА. Это неразумно.
ИСАЕВ. Разум – дикий зверь, его место под лавкой.
САШЕНЬКА. А вы мне обещали чумных показать… Так занятно…
ИСАЕВ. Помните у Пушкина? «Но мы, ребята, без печали среди заботливых купцов, мы только устриц ожидали от цареградских берегов. Что, устрицы пришли? О радость! Летит обжорливая младость глотать из раковин морских затворниц жирных и живых, слегка обрызнутых лимоном. Шум, споры, легкое вино из погребов принесено на стол услужливым Оттоном. Часы летят, а грозный счет меж тем невидимо растет».
САШЕНЬКА. Это вы про нас прочли? «Часы летят, а грозный счет меж тем невидимо растет»? Вон наша горничная на меня волком смотрит. Действительно, только в России могли так бездумно и легко отдать свободу в Октябре, с таким трудом завоеванную во время Февральской революции.
ИСАЕВ. Отдали такую же свободу, как здесь, у нас?
САШЕНЬКА. Конечно.
ИСАЕВ. Вы считаете здешнюю ситуацию эталоном свободы?
САШЕНЬКА. Конечно. После пяти лет революции я стала считать свободой ту ситуацию, в которой живут сытые люди.
ИСАЕВ. А у нас вы голодных не видели?
САШЕНЬКА. Слава богу, у нас голодных нет. Владивосток – это же не Москва.
ИСАЕВ. Половой!
Вбегает ПОЛОВОЙ.
У тебя здесь проституток нет, милейший?
ПОЛОВОЙ. Дежурят внизу, ваш сиясь!..
САШЕНЬКА. Максим Максимович?
ИСАЕВ. Я хочу вам показать не совсем сытых людей. Я не оскорблю вашей чести, даю слово. Но поэту надо знать все перед тем, как определить свою позицию в жизни, не так ли? Зови сюда нескольких, половой. Пусть девицы по одной входят.
ПОЛОВОЙ убегает. Появляется ЖЕНЩИНА.
У вас дети есть?
ЖЕНЩИНА. Двое.
ИСАЕВ. Сколько хочешь?
ЖЕНЩИНА.
