нашим главковерхом. Спасибо. Алло? Генерал Молчанов? Меркулов. Да, добрый вечер. Так вот, наше правительство, исходя из высших соображений борьбы за справедливость, Учредительное собрание и белую Родину, желая помочь восставшим крестьянам, задавленным террором, повелевает вам завтра выступить против красных антихристов. Детали согласуете с генералом Тачибаной! Стоп! Минутку! Завтра – отставить! Послезавтра утром. Все!
ТАЧИБАНА. Почему не завтра?
МЕРКУЛОВ. Тут сюрпризик у меня припасен. Завтра Блюхера сковырнут в Дайрене мои людишки. А вы орденочек мне подошлите, какой покрасивше.
ТАЧИБАНА. Вам?
МЕРКУЛОВ. Нет, Гиацинтову. Леша, закажи-ка мне соды.
ФРИВЕЙСКИЙ уходит.
Печати на договорах сургучные, поди ж ты, красавицы какие, а? Одно слово – Европа!
ТАЧИБАНА. Вы ошибаетесь. Мы всегда были Азией, но не Европой, погрязшей в разврате… (После долгой паузы.) И, наконец, последнее: вы убеждены в том, что ваш секретарь по-настоящему предан вашему делу? Вы убеждены, что он – не случайный человек, а идейный борец?
Просцениум. ИСАЕВ и ФРИВЕЙСКИЙ.
ФРИВЕЙСКИЙ. Могу вас обрадовать приятной новостью.
ИСАЕВ. Больше всего на свете люблю гренки, цыган и приятные новости.
ФРИВЕЙСКИЙ. Можете послезавтра давать в газету, что в Дайрене будет убран Блюхер.
ИСАЕВ. Что-что?
ФРИВЕЙСКИЙ. Гиацинтов обещал это сделать точно.
ИСАЕВ. Интересно…
ФРИВЕЙСКИЙ. Послезавтра хорошие бега. Имею верную лошадь. Едем?
ИСАЕВ. Что? Да-да, конечно, с удовольствием…
ФРИВЕЙСКИЙ. Ну, кланяюсь, Макс. Вождь может кликнуть, будет сердит, если задержусь.
К Исаеву подходит САШЕНЬКА.
САШЕНЬКА. Максим Максимович, я написала про то, что вы мне давеча показывали. Вы обязаны это напечатать. Я должна сказать правду про этот ужас. Ради этого я задержалась здесь и не поехала с отцом в Париж…
ИСАЕВ (просматривает написанное.) Да-да… Очень интересно… Только разве это можно напечатать, славная вы моя девочка? Меня цензура в порошок сотрет.
САШЕНЬКА. А вы испугались?
ИСАЕВ. Конечно.
САШЕНЬКА. Пожалуйста, не говорите так. Вы хотите быть плохим, наглым, у вас это выходит, но вы лучше, чем хотите казаться.
ИСАЕВ. Давайте с вами договоримся… Вы снимаете свою подпись, клянетесь никогда и никому не говорить, что это написали вы, и разрешите мне вашу тетрадочку сжечь после того, как я наберу этот страшный рассказ.
САШЕНЬКА. Поклясться?
ИСАЕВ. Вы с папа укатите в Париж, а здесь меня одного жандармы станут терзать.
САШЕНЬКА. Я же сказала вам – я пока не еду в Париж.
ИСАЕВ. Это как понять?
САШЕНЬКА. Не понятно?
ИСАЕВ. Какие-то вещи я боюсь понимать.
САШЕНЬКА. И правильно поступаете: вам так легче жить.
САШЕНЬКА уходит. ИСАЕВ садится к телефону, вызывает номер.
