знал, что он говорит правду.
– Вы думали, что Центиллион – это только алгоритм, компьютер. Но теперь вы знаете, что он создан людьми, такими, как я или вы. Вы рассказали мне, что я сделал не так. Разве вы не хотите быть частью нашей команды, чтобы сделать мир лучше? Перед лицом неминуемого единственный путь выживания – это адаптироваться.
Сай закрыл за собой входную дверь. Камера проследила за его местоположением.
– Дженни придет завтра на ужин? – спросила Тилли.
– Может быть.
– Тебе нужно как-то повлиять на нее, чтобы она начала делиться информацией. Это значительно упростит планирование.
– Не рассчитывай на это, Тилли.
– Ты устал, – сказала Тили. – Давай я закажу горячего органического сидра, а потом ты пойдешь спать?
Это было бы просто здорово.
– Нет, – сказал Тай. – Думаю, что я немного почитаю в кровати.
– Конечно! Хочешь, я предложу тебе книгу?
– На самом деле я бы хотел просто поспать. Но сначала установи будильник на песню Синатры «Мои правила».
– Необычный выбор, учитывая твой вкус. Это просто эксперимент, или ты хочешь, чтобы я включила эту композицию в последующие музыкальные рекомендации?
– Пока просто эксперимент. Спокойной ночи, Тилли. Отключись, пожалуйста.
Камера зажужжала, провожая Сая до кровати, а затем выключилась.
Но красный индикатор продолжал медленно мигать в темноте.
Доброй охоты
Ночь. Половинка луны. Редкое уханье филина.
Купца, его жену и всех слуг попросили уйти. Большой дом пребывал в пугающей тишине.
Мы с отцом скрылись за учительским камнем во внутреннем дворе. Через его многочисленные отверстия я видел окно спальни купеческого сына.
– О, Сяо-Юн, моя милая Сяо-Юн…
Стоны юноши, метавшегося в бреду, вызывали только жалость. Полубезумный, он был привязан к кровати, так что не мог причинить себе вреда, однако отец оставил окно открытым, чтобы его жалобные крики как можно дальше разносились легким ветерком, шелестевшим над рисовыми полями.
– Думаешь, она действительно придет? – прошептал я. Сегодня мне исполнилось тринадцать лет, и это была моя первая охота.
– Придет, – ответил отец. – Хули-цзин не выносит плача мужчины, которого она приворожила.
– Как влюбленные бабочки не могут оторваться друг от друга? – Я думал о народной опере, которая проезжала через нашу деревню прошлой осенью.
– Не совсем, – ответил отец. Однако казалось, что он не может объяснить, почему. – Просто знай, что это не одно и то же.
Я кивнул головой, ничего не поняв. Однако не мог выбросить из головы пришедших за помощью к моему отцу купца и его жену.
– Какой стыд! – бормотал купец. – Ему ведь еще не исполнилось девятнадцати.
