примерно моего возраста.
Я крикнул и отпрянул. Девушка медленно поднялась, взяла шелковое платье из-за вороха соломы, надела его и высокомерно посмотрела на меня.
Из главного зала, расположенного на некотором расстоянии, раздался низкий рык, а затем тяжелый удар мечом о дерево. Снова рык и бранные слова отца.
Девушка и я глядели друг на друга. Она была еще прекраснее, чем оперная певица, о которой я не переставал думать весь прошлый год.
– Зачем ты преследуешь нас? – спросила она. – Мы ничего вам не сделали.
– Твоя мать приворожила купеческого сына, – ответил я. – Мы обязаны его спасти.
– Приворожила? Это он не мог оставить ее в покое.
Я не нашелся с ответом и спросил:
– Что все это значит?
– Однажды ночью около месяца назад сын купца наткнулся на мою мать, пойманную в капкан у курятника. Чтобы спастись, ей пришлось принять вид человека, и как только он ее увидел, то сразу потерял голову. Ей нужна была свобода, но не хотелось иметь с ним ничего общего. Однако как только человек влюбляется в хули-цзин, она не может терпеть его страдания, как бы далеко он ни находился. Его плач и стенания тревожили ее, поэтому ей приходилось посещать его каждую ночь, чтобы только он замолчал.
– Мой отец рассказывал совершенно другое. Она приманивает невинных всезнаек и высасывает из них жизнь, чтобы восполнить свои злые магические чары! Посмотри, как болен сын купца!
– Он болен, потому что бесполезный врач дал ему яд, который якобы поможет ему позабыть о моей матери. Моя мать помогала ему выжить, приходя к нему каждую ночь. И прекрати использовать слово приманивает. Мужчина может влюбиться в хули-цзин, как и в любую простую женщину.
Я не знал, что ответить, поэтому сказал первое, что пришло в голову:
– Я уверен, что это не одно и то же.
Она ухмыльнулась:
– Не одно и то же? Я видела, как ты смотрел на меня до того, как я оделась.
Я покраснел:
– Бесстыжий демон!
Я поднял глиняный горшок. Она стояла, не шелохнувшись, на ее лице играла легкая насмешка. Постояв, я опустил горшок на землю.
Борьба в главном зале становилась все громче, и внезапно раздался громкий удар, за ним победный крик моего отца и долгий, пронзительный крик женщины.
С лица девушки исчезла насмешка, пропала ярость во взгляде, она была потрясена. В глазах погасли живые искры, они вдруг стали казаться мертвыми.
В зале кряхтел отец. Вопль внезапно оборвался.
– Лян! Лян! Все конечно. Ты где?
Слезы катились по лицу девушки.
– Обыщи храм, – продолжал кричать мой отец. – Здесь могут быть ее щенки. Их тоже нужно уничтожить.
Девушка напряглась.
– Лян, ты что-то нашел? – Голос приближался.
– Ничего, – сказал я, поймав ее взгляд. – Я ничего не нашел.
Она
