такое смерть. Для тебя вон с небес прилетела, да видать не судьба пока. Нужён ты еще на земле.
При этих словах Мишка встрепенулся. Кольнуло странно звучащее слово «нужён», подняло откуда-то изнутри давно забытое тёплое чувство полезности. И сразу же нахлынуло другое чувство, чувство жалости. Забросили его в прошлое, чуть не убили, заставляют делать то, что он никогда не делал. И ведь никто его не жалел, а тут здоровый дядька разговаривает с ним как с несмышлёнышем, жалеет. Даже портки взялся застирать. Чудно как-то. Внутренняя теплота вместе с усталостью и пережитыми событиями сморила. Мишка так и уснул с миской в одной руке и ложкой в другой под ровный голос Ивана Терёхина.
И снился Мишке сон. Добрый, светлый. Мама поздравляет его с днём свадьбы и улыбается радостно. А рядом с ним во всём белом стоит девушка. Красивая! Слов нет. Мишкино лицо растягивается в улыбке, гости кричат «горько». Он пытается поцеловать свою невесту. Глаза закрываются сами собой… и, вдруг, она толкает его руками в грудь, Мишка летит вниз. Следом будто падают слова: «твоя новая жизнь только начинается или…».
Пананин резко открыл глаза. Сердце бешено стучало, на лбу выступил пот. Вокруг темно и совсем рядом могучий богатырский храп.
Прошло несколько минут, прежде чем Мишка сообразил, где он находится. Он вспомнил всё, что произошло недавно. И так стало ему жалко себя, что из глаз потекли слёзы. Захотелось домой, где еда, компьютер, мама…
Вскоре его накрыло полностью, как только вспомнил, что вокруг идёт война, и он может погибнуть. Мишка с трудом сдерживал всхлипывания, засунув в рот кулак.
Взрыв прозвучал настолько неожиданным, что полный мочевой пузырь Мишки опростался, забыв спросить хозяина. Палатка подлетела, и сбитая комьями земли завалилась.
– Миша, живой? – крепкая рука Терёхина, не дожидаясь ответа, уже рванула Пананина за шиворот, поставила на ноги и увлекла к противовоздушной щели.
Чего уж тут сопротивляться, когда тебя пытаются спасти. А вокруг вставали разрывы, свистели осколки, кричали раненые, падали убитые. Смерть пришла под утро, выкашивая ряды полусонных, раздетых красноармейцев. Запрыгнуть в щель Мишка с напарником не успели, взрыв за спиной сбросил их на дно земляного укрытия и присыпал хорошим слоем земли. В отбитом теле ощущалась боль, но за какой-то гранью осознания. Терёхин пытался повернуться в узкой щели, сдавливая Мишку, да видно, понял, что пока это невозможно, затих.
Взрывы затихли также неожиданно, как и начались. Повар резко дёрнулся, придавливая Пананина, и встал отряхнувшись. Мишка провалился глубже в щель, уткнувшись лицом в землю. И сразу активно заработал руками и ногами, стараясь выкарабкаться. Через пару минут ему это удалось.
Мишка попытался задать вопрос и успел только мыкнуть, как грязная широкая ладонь повара крепко зажала ему рот.
– Тихо, – прошептал Терёхин, – немцы…
Мишкины глаза округлились. Боль, которая разрасталась в отбитом теле, мгновенно притупилась. Он обессилено опустился на колени. В это время раздались
