утра наполняла наши души надеждой, а по вечерам заставляла понурить головы тех, для кого не пришло никаких известий.
В тот день пришло письмо Дэну Порсону, и он, как было принято на ранчо, вскрыл конверт прямо за столом. Я помню, как Дэн развернул его и, взглянув на штамп, сказал:
– Из Кэтхилла!
Это восклицание крепко остудило наши головы, уж будьте уверены, ибо Кэтхиллом назывался тот самый городок, где чаще всего околачивались братья Экеры.
Сначала Дэн, хмурясь, прочел письмо про себя, а затем и вслух.
Звучало оно приблизительно так:
«Дорогой Дэн Порсон! Как-то раз, несколько недель назад, я уже пытался встретиться и поговорить с тобой, а теперь хочу знать, не желаешь ли сам выбраться из дому и навестить нас.
Я не единственный, кто был бы рад повидаться с тобой. Мой брат уже поправился, и я частенько слышу, как он поминает твое имя.
В среду вечером здесь состоится вечеринка с танцами. Неплохо бы и тебе на нее приехать. Все ребята очень обрадуются тебе, как и девчонки.
Поскольку мы шлем это приглашение вдвоем с братом, почему бы и тебе не прихватить с собой приятеля? Лично я предложил бы Лэнки, но бери, конечно, кого сам пожелаешь!
Искренне твой
Томас Экер».
Закончив читать, Дэн Порсон опустил голову, уставился в тарелку и стал нервно крошить лежавший рядом с ней хлеб.
Мы все переглянулись.
– Будь Лэнки здесь, я попросил бы его поехать со мной, – сказал Дэн. – Но Лэнки нет.
Он снова принялся крошить хлеб. А я увидел, как несколько вилок неподвижно застыли в воздухе, – их хозяева явно не смели шевельнуться и сунуть еду в рот. Каждого до смерти пугало, что именно его могут попросить откликнуться на только что полученное приглашение!
Меня это не беспокоило – я был самым младшим. Но мысль о нависшей над чьей-то головой опасности словно бы обдала меня могильным холодом, заставив вздрогнуть.
И тут Дэн проговорил:
– Ну, хорошо, может, кто-нибудь поедет-таки со мной? Как насчет тебя, Нельс?
Я так вжался в сиденье, что голова в плечи ушла.
Здоровила Лефти сидел как раз напротив меня, и я увидел, что он ухмыляется. Впрочем, скорее сочувственно, чем со злорадством.
– А, ладно, все нормально, Нельс, – отмахнулся Дэн Порсон. – Я не буду тащить тебя на подобное представление.
«Это очередная проверка того, на что я гожусь, – сказал я себе, – и на сей раз нужно встретить ее достойно.
Никаких уверток! Я поеду на треклятую вечеринку – пусть даже и выставлюсь там трусом или дураком».
А поскольку надо было хоть как-то отреагировать на предложение, я выпрямился и изрек:
– Знаешь, Дэн, я вовсе не претендую на роль какого-нибудь там героя. И не стану притворяться, будто я – тот, кто тебе нужен.
