по домам, когда на их несчастные головы стал обрушиваться шквал бессмысленных ударов. Он не имел цели, не имел оснований. Но обрушился, как ураган Катрин. Пара человек впереди была повалена на пол и ожесточенно добивалась ногами. Я подбежал и тоже пару раз дал с ноги. До сих пор передергивает. После этого я отстал от основной массы «союзников», которые бежали вперед толпой человек пятьдесят, уничтожая, как яростный огонь, все, что видели перед собой. Мы шли сзади с еще парой-тройкой не настолько подготовленных бойцов. Тут, внезапно, как выплывшая из тумана безумия, задев находившиеся в зачаточном состоянии проблески детского сознания, мне открылась вся картина целиком: на открытом пространстве, контрастируя с памятниками бывшим победителям, которые как будто выделяли и подчеркивали весь ужас ситуации, громоздясь над ней молчаливыми махинами, лежали на коленях у своих любимых девушек молодые ребята с пробитыми головами в состоянии полубреда, характерного для только что получивших пизды. Толпа зверей-хищников уже умчалась черным смерчем далеко вперед. А нам оставалось только наблюдать безмолвие пораженных. Пораженных самой тяжелой болезнью – глупостью поколений. Кистью лучшего художника-баталиста были навсегда врисованы мне в память мазки того дня. «Война не закончилась, она в самом разгаре». Все эти склонившиеся головы, плачущие над телами распластавшихся по асфальту близких, все эти кровавые реки, продолжавшие свое течение на несколько километров. Километров, заваленных павшими в мирное время.
Я был даже рад, когда через некоторое время между мной и тогдашней компашкой произошел конфликт. Ну как конфликт? Задавили силой и массой, как и ожидалось, искупали в бассейне в центре города и покрасили несколько прядей волос в какой-то лиловый цвет. Прям в центре города! Было ужасно стремно. Но и радостно. Тяжелый пубертат подходил к концу.
– 7 раскрытых преступлений, 9 административных протоколов, 2 успешно проведенных рейда с выемкой 40 запрещенных предметов, – сухие цифры, лившиеся потоком человеческих жизней, были поводом для гордости начальства. – Хорошо! Очень хороший результат! Присаживайтесь!
– Есть, товарищ полковник!, – отрывисто и гордо прозвучало в ответ.
«Герои дня прям на подбор». Я-то прекрасно помнил пятницу прошлой недели: Шевченко своей переваливающейся походкой, с запыхавшимся и раскрасневшимся от излишней возбудимости лицом забежал в кабинет и положил кипу бумаг на стол, стоявший прямо против меня. Я отложил ручку в сторону, открыл личное дело, на заглавной странице которой красовалось лицо того нарка, молодого и уже разбитого, размазанного системой власть придержащих в будущее ничто, как и всех остальных.
Им ведь и потом не везет – ни работы, ни нормальной жизни, хотя бы права на нее. А если он не совершил ничего в прямом смысле плохого, как и этот пацан, тогда вообще тяжело. Большинство, конечно, заслужили.
Авдеев
