style="font-size:15px;"> – Не придавайте моему хамству особого значения. А то, чего доброго, оно вам понравится.
Протянув руку, я снял с нее очки. Орфамэй сделала полшага назад, пошатнулась, и я машинально подхватил ее. Округлив глаза, она двумя руками уперлась мне в грудь и толкнула. Котенок и то мог бы толкнуть сильнее.
– Без очков эти глаза поистине прекрасны, – произнес я благоговейным тоном.
Орфамэй расслабилась, откинула голову назад и чуть приоткрыла губы.
– Небось вы поступаете так со всеми клиентками, – негромко сказала она.
Руки ее упали. Сумочка ударилась о мою ногу. Орфамэй всей своей тяжестью повисла на моей руке. Если она давала понять, что хочет высвободиться, то перепутала способы выражения желаний.
– Нельзя же было допустить, чтобы вы потеряли равновесие, – сказал я.
– Я знала, что вы предусмотрительны.
Она расслабилась еще больше. Голова ее запрокинулась. Веки опустились и чуть подрагивали, губы приоткрылись еще шире. На них появилась легкая обольстительная улыбка, учиться которой не нужно.
– Небось подумали, я нарочно.
– Что – нарочно?
– Ну, пошатнулась.
– Уф-ф!
Орфамэй быстро обняла меня за шею и притянула к себе. Я поцеловал ее. В противном случае пришлось бы ударить. Она на долгую минуту крепко прижала свои губы к моим, потом спокойно изогнулась в моих объятиях и очень удобно угнездилась в моих руках. Издала легкий долгий вздох.
– В Манхэттене, штат Канзас, вас могли бы арестовать за это.
– По справедливости меня нужно было бы арестовать лишь за появление там.
Хихикнув, Орфамэй притронулась пальцем к кончику моего носа.
– Вы небось предпочитаете легкомысленных девушек, – сказала она. – Что ж, зато вам, по крайней мере, не придется стирать помаду. Может, в следующий раз я подкрашу губы.
– Может, сядем на пол, – предложил я. – Рука у меня начинает уставать.
Она снова хихикнула и грациозно высвободилась.
– Небось, думаете, что я много целовалась.
– Как и всякая девушка.
Орфамэй кивнула и, чуть сощурясь, поглядела на меня снизу вверх.
– Девушки целуются даже на церковных собраниях.
– Иначе не было б никаких церковных собраний.
Мы посмотрели друг на друга без особого выражения.
– Что ж… – наконец заговорила Орфамэй, но я перебил ее, вернув ей очки. Она их надела, потом открыла сумочку, погляделась в зеркальце, снова порылась и что-то вынула из сумки, зажав в кулак. – Извините меня за вредность, – сказала она и сунула что-то под лежавший на столе журнал записей.
Потом еще раз слегка улыбнулась мне, четким шагом подошла к двери и распахнула ее.
– Я позвоню, – ласково сказала она. Потом вышла и застучала каблучками по коридору.
Я поднял
