вслед за тем уселись за стол в углу.
– Отец мой полагает, что обязанность человечества – и женщин – в том, чтобы трудиться. Он из особых ковенантистов.
– Наихудшая из христианских сект, – заметил Биши.
– Он полагает, что женщина стоит куда ниже мужчины. Поэтому о будущем благосостоянии Гарриет он и думать не стал – повелел, что ей должно работать.
– Это отвратительно! – Биши схватил свою кружку и принялся постукивать ею по столу. Лицо его сильно покраснело, стало прямо-таки огненным, и я впервые заметил белый шрам у него на лбу. – Мыслимо ли: укротить ее, поработить, будто некое животное!
– Я умолял отца. Я указывал на преимущества, которые ожидали бы Гарриет, посещай она хотя бы дамскую школу. Но сердце его было не смягчить.
– Чудовищно. Ужасно. А вы не можете ее содержать?
– Я? Я едва способен содержать самого себя.
– Тогда я освобожу ее! – Теперь Биши загорелся энергией и страстью.
– Что вы собираетесь делать? – спросил я его.
– Пойду к ее отцу и предложу ему такую же сумму – такую же сумму, что зарабатывает она, – если он позволит ей поступить в какую-либо школу или академию. Я не успокоюсь, пока не добьюсь своего.
– Вам следует дождаться, пока она закончит работу, – сказал Уэстбрук.
– Каждый миг – агония. Простите меня. Мне необходимо выйти на улицу.
Я проводил его до двери таверны и дал ему платок, которым он утер влагу с лица.
– Благодарю вас, Виктор. Я совсем расплавился.
– Куда вы пойдете?
– Пойду? Я не собираюсь никуда идти. – С этими словами он, к удивлению моему, принялся ходить туда-сюда по мостовой перед таверной.
Когда я возвратился к Уэстбруку, то обнаружил, что он успел спросить еще две кружки пива.
– Биши выхаживает свой гнев, – сказал я ему. – У него пылкая душа.
– Мистер Шелли горяч, как огонь. Это хорошо. Нам нужны натуры, выкованные в пламени.
– Я заметил, что здесь, в Англии, принято давать волю чувствам.
– Да – с тех самых пор, как в Париже произошла революция. Мистер Шелли прав. А вот и он. Видите – его трость покачивается у окна? Да, и мы также получили освобождение. Те события помогли создать нового человека.
– Новый тип человека?
– Вы смеетесь надо мной.
– Нет. Поверьте мне, не смеюсь.
– Теперь мы – не правда ли? – чаще даем волю слезам.
– Мне не с чем сравнивать. А, вот и Биши.
– Похоже, – сказал Биши, со смехом присоединяясь к нам, – я превращаюсь в объект внимания. На мой счет судачили.
– В этой части города вы являете собою зрелище необычное. – Уэстбрук подошел к стойке и возвратился с еще одной кружкой для Биши.
– Неужели?
Казалось, он был искренне удивлен, и мне пришло в голову, что он не сознает собственной
