Тогда с утра в первую очередь в больницу к Анечке. А пока, наверное, надо все же поспать. Хоть пару часов. Только проверь систему безопасности на компьютере.
Когда мы улеглись в постель, Катька уснула сразу, очевидно, ее поборола усталость и нервотрепка, пережитые за ночь. Я же еще некоторое время ворочался, никак не мог найти положение, в котором бы не болела рана. Наконец, устроившись на боку, я соскользнул в спасительную черноту сна.
Во сне с неба сыпал мелкий грибной дождь. Я замер на широкой поляне и глядел как падают листья. Золотые, багряные, коричневые, они кружили в воздухе разноцветными корабликами, а затем с пугающей неизбежностью влипали в жирную разбухшую грязь. Меня одолела печаль, но не та, которая обычно ходит рука об руку с осенью, а гораздо более глубокая. Мне показалось, что это не какая-то абстрактная осень, а осень мира – он умирает, и не воскреснет уже никогда. Пахло грибами. У меня слезы на глаза навернулись, мир подернулся рябью, и я вдруг понял, что никакой осени больше нет.
Вокруг меня простиралась обширная ковыльная степь, по которой ветер гнал серебристые волны. Обернувшись, я обнаружил, что за спиной степь превращается в пологий песчаный пляж, а дальше простиралось спокойное чуть подернутое рябью море – тоже до самого горизонта. Ярко светило высокое солнце, на выцветшем куполе голубого неба белел затейливый узор тонких перистых облаков. Пахло пересохшими водорослями, солью и горячим песком. Еще пахло пряными ароматами степных трав, но ветер дул с моря, делая их едва уловимыми.
Во мне зародилось знакомое чувство тревоги. Дело в том, что работа обоняния во сне лично мне не предвещала ничего хорошего. Она означала, что это не просто сон. В обычных снах я никогда не ощущал запахов, все органы чувств работали, лишь когда сон уносил меня в сферу взаимодействия. Мне очень не хотелось бы вернуться туда, поэтому я и встревожился.
Однако здешний ландшафт ничем не напоминал сферу взаимодействия, в которой все заросло дремучим лесом и где сверху хлестал непрекращающийся поток ливня. К тому же цвет неба и солнца там значительно отличался от земных, а тут был напротив – абсолютно привычным. Нет, это определенно не сфера взаимодействия. С пониманием этого факта тревога значительно отступила, но все равно я понимал, что нахожусь в одной из плотных сфер сна, что по опыту сулило мало хорошего. Утешало только то, что чем дальше сфера сна от плотной реальности, тем меньшее между ними взаимодействие и тем меньше скажутся события сна после пробуждения.
Вдоль песчаной полосы плескались языки морской пены, слышался мерный, как дыхание, шепот волн. За спиной в упругих стеблях полыни посвистывал ветер. В этом мире определенно не ощущалось присутствия разумных существ – слишком было чисто, слишком спокойно. Спокойствием и безопасностью было пронизано все: воздух, теплый струящийся свет солнца, манящая синева воды.
Мне в щеку стукнулась пролетавшая мимо муха, я смахнул ее и соскочил с невысокого земляного обрывчика в горячий
