который попросил заехать на остров. Но мы одни на острове.
– Точно?
– Точно.
Последовало тягостное молчание.
– Я-то думал, что дела хуже некуда. – Нламинер по привычке вновь потянулся за фляжкой и остановился на полпути. – Выходит, они ещё хуже. Мы на острове, которого боятся, как чумы; здесь нет ни щепочки, чтобы построить плот и никто из нас не сможет пролететь десяток-другой километров, чтобы оказаться в безопасности.
– С каких это пор ты потерял азарт к приключениям? – в глазах Риссы зажглись ехидные огоньки.
– Я привык сам их выбирать, – Нламинер вздохнул. – И мне казалось, что я достаточно вырос, чтобы чуять подвох. Только не говори, что ты в восемь раз меня старше, я это уже слышал.
Он шагнул в темноту. Рисса последовала за ним.
Кровавая надпись под ногами с шипением впиталась в камень. Выбежавшая из тьмы крыса принюхалась к поднявшемуся дыму и в ужасе поспешила прочь.
IV
Ралиону были известны «движущиеся сцены», килиан, как их называли. Уже несколько поколений маги торговали специальными устройствами для создания таких «записанных» сцен и на демонстрацию красочных, объёмных изображений – не только хроник, но и разнообразных исторических, приключенческих и прочих сеансов собиралось множество народу. Пожалуй, только килиан вызывал интерес практически у любой расы.
Сейчас Нламинер ощущал ту «прозрачность», налёт нереальности, что сопровождал почти каждый килиан. Только на сей раз он был не зрителем, а актёром неведомо кем придуманной сцены. Иногда хотелось прикоснуться к стене, почувствовать материальность окружающего, убедиться, что это не сон.
Трудно было сказать, что создавало такую иллюзию. В конце концов Нламинер смог выразить ощущение словами: в каждый момент времени было что-то неестественное в окружении. Хотя бы малая деталь. Звуки или их отсутствие, запахи, пейзаж. Ощущение то накатывало, то отпускало. Несколькими годами раньше Нламинер решил бы, что переутомился. Сейчас же, после полугода сравнительно спокойной жизни, откуда бы взяться переутомлению?..
…Рисса шла и думала о странной «трещине», что появилась в астральной проекции окружающего мира. Раса, Хансса, которой она принадлежала, обладала врождёнными свойствами магии этого рода. Но иногда рождались необычайно талантливые особи, Хаанс, к которым относилась и Рисса, что «находились» в одно и то же время на двух плоскостях существования: «обычном мире», леор, и астральном, таваи, отражающем все проявления интеллекта.
Изъян в астральной проекции, который она почувствовала пару дней назад, не показался ей зловещим: таваи непостоянен и подвержен неожиданным изменениям. Кроме того, несколько сотен Хаанс были рассеяны по всему свету. Если были бы основания поднимать тревогу, ей давно это стало бы известно.
Ни её способности, ни двойное видение не изменились, так что беспокоиться вроде бы не о чем, и всё же…
Грандиозный
