ее к итальянцу Сентинелли, начинающему входить в фавор, написал оскорбительные и компрометирующие Христину письма и был убит своим соперником в замке Фонтенбло по приказу разъяренной королевы. Да, здесь, несомненно, был материал для драмы.
– Давай напишем ее вместе, – сказал он Сулье, с которым уже пытался переделать для театра один из романов Вальтера Скотта.
– Да ведь это не драма, а трагедия, – сказал Сулье.
Тогда они решили, что каждый напишет свою «Христину».
Кто кончит первым, попытает счастья. Но Дюма был всего-навсего мелким служащим в канцелярии герцога Орлеанского и не мог располагать своим временем. Необходимо было любой ценой высвободить себе вечера. Он набрался духу и отправился к господину Удару.
– Я знаю лишь один способ выполнить вашу просьбу, – сказал господин Удар благожелательно, – а именно: перевести вас из личной канцелярии в одно из управлений, где нет вечерней работы, к примеру в управление лесными угодьями… Но это погубит вашу карьеру.
Дюма верил, что карьера ждет его не на административном поприще, он согласился на перемещение и перешел в управление лесными угодьями, которым ведал отзывчивый ворчун Девиолен. Там он сразу же чуть ли не со скандалом потребовал себе отдельный кабинет, где мог бы работать в полном одиночестве. Благодаря покровительству Удара ему сделали и эту поблажку. Отныне, освобожденный от мелочной опеки, изолированный от начальства и коллег, он смог благодаря своему замечательному почерку выполнять работу с поразительной быстротой и урывать каждый день по нескольку часов для пьесы. Вскоре «Христина», пятиактная драма в стихах, была закончена.
«Я был так же смущен этим событием, – вспоминал Дюма, – как бедная девушка, которая родила незаконного ребенка! Но что делать с этим бастардом, с этой рукописью?» Задушить ее, как и те трагедии, что он писал прежде? Мера эта показалась ему слишком жестокой: ребенок был полон сил и явно хотел остаться в живых. Ему нужен был лишь театр, который бы его приютил, и публика, которая бы его усыновила. Но как их найти? Если бы Тальма был жив, Дюма напомнил бы ему об их встрече. Но Тальма умер в 1826 году, а Дюма никого не знал в Комеди Франсез.
Суфлер прославленного театра каждый месяц приносил в канцелярию Пале-Рояля билеты для герцога Орлеанского. Дюма остановил в коридоре этого густобрового человека и спросил, что следует предпринять, чтобы добиться высокой чести прочесть пьесу перед советом Французского Театра. Суфлер сказал, что рукопись оставляют у экзаменатора, но что у того лежат тысячи рукописей и есть риск прождать долгие годы.
– А нельзя ли обойти эти формальности?
– Можно, если вы знакомы с бароном Тейлором.
Барон Тейлор, англичанин, родившийся в Брюсселе, офицер, принявший французское подданство, друг Виктора Гюго и Альфреда де Виньи, стал в 1825 году, на тридцать седьмом году жизни, благодаря покровительству Карла
