месяцы.
— Ну нет, Гордеев, в отпуск я тебя не отпущу.
— Почему? — недоуменно поинтересовался я. — По трудовому законодательству имею полное право.
— Ты, того… — Генрих Афанасьевич поискал аргумент, но не нашел ничего лучше, как сказать: — Молодой еще. И работаешь у нас всего пару лет.
— Интересно, — вежливо улыбнулся я, — значит, у нас в консультации существует что-то типа дедовщины? Старослужащие имеют право отдыхать в летние месяцы, а новички — только в зимнюю стужу? Вот в президиуме городской коллегии адвокатов удивятся…
Розанов запыхтел как паровоз. Было видно, что он потихоньку созревает. В моем воображении все более явственно появлялась картина: я на берегу Химкинского водохранилища… Красота!
— Ну ладно, — произнес наконец Розанов, — выпишем мы тебе немного денег.
Победная улыбка появилась было на моем лице, когда Генрих Афанасьевич все испортил. Он сказал:
— Но только одно условие. Ты возьмешь одно дело…
Ну вот… Удружил.
— Но, Генрих Афанасьевич! — взмолился я.
— Никаких «но»! У меня людей нет. Простенькое дело. По назначению, в порядке статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса. Разберись с ним и езжай куда хочешь. Вот видишь — письмо прокуратуры, просят прислать адвоката по делу об умышленном убийстве.
Он протянул мне пару листов бумаги в прозрачной папке и принял позу, которая недвусмысленно означала: «аудиенция закончена».
— Но тогда, — выпалил я, — чтобы и на накладные расходы хватило. Как вы понимаете, без машины я тоже не могу.
Розанов вздохнул:
— Ну ладно, Гордеев. Выпишем тебе деньжат. Только смотри. Дело хоть и простое, но очень важное. Все-таки статья 105 пункт 3 Уголовного кодекса…
— Умышленное убийство из корыстных побуждений? — напряг я память.
— Вот-вот, — одобрительно кивнул Генрих Розанов.
Так я и знал!
— А что за дело? — Я поднял правую бровь, что означало крайнюю заинтересованность.
— Сходи к следователю, посмотри материалы дела. Ты же должен присутствовать при предъявлении обвинения.
Какая потрясающая заботливость. Голос Розанова приобрел явно отеческие интонации. Неспроста это… Гордеев, кажется, тебя поймали на тобой же приготовленную наживку.
— А что за дело-то?
— Да так, пустяки, — Розанов как-то странно улыбнулся. — Ты телевизор-то смотришь?
— Смотрю…
— Небось «Угадай мелодию»?
— Бывает, а что?
— Слышал, что с Суреном Осепьяном случилось?
Знакомое имя… Кажется, в школе, на уроках истории…
— Да-да! Вспомнил. Был такой бакинский комиссар. Ну из тех, которых было двадцать шесть. Его расстреляли.
Розанов как-то странно поглядел на меня.
— Расстреляли — не то слово. Просто застрелили. И никакой он не бакинский комиссар.
