к тамбуру. Там покурил, глядя в окно и скучая, бросил окурок и перешел в соседний вагон. Он думал, что где-нибудь в этом поезде должен быть, по идее, вагон-ресторан. Может, там окажется что-то повеселее?
Ресторан действительно нашелся. В эту ночную пору работал только бар, освещенный тусклым светом лампы под гофрированным красным абажуром. Перед стойкой бара сидела компания. Когда Бирюков вошел, все невольно замолчали и посмотрели в его сторону. Он смутился, но виду не показал.
— Добрый вечер! Или уже доброе утро? Что тут у нас есть хорошенького? Пиво есть?
— Нет пива, — покачала головой барменша, девица лет двадцати пяти с бледным от слоя пудры лицом и черными стрелками вокруг глаз.
— А что есть?
— Все, что на витрине: напитки, сигареты, чипсы…
Компания искоса наблюдала за Бирюковым. Капитан, весело постукивая пальцами по стойке бара, сделал вид, будто внимательно изучает содержимое витрины. На самом деле его сильнее заинтересовала девушка с прямыми светлыми волосами, рассыпанными по обнаженным плечам, сидящая рядом с ним, закинув ногу на ногу.
— Дайте тогда пачку сигарет и одну банку джин-тоника.
Барменша лениво потянулась к ящику под стойкой.
— Сколько с меня?
— Пятьдесят.
Бирюков с неприятным чувством потянулся за кошельком. Те же сигареты и джин с тоником он мог бы купить в привокзальном киоске за половину этой суммы, но не отступать же!
Он лихо бросил барменше новую купюру, взял сигареты, банку с коктейлем и двинул обратно. В принципе ему хотелось бы остаться, поболтать с девицами, но их кавалеры, кажется, не проявляли никакого дружелюбия к ночному визитеру. Они так и сверлили Бирюкова глазами, пока тот стоял рядом.
Но стоило ему выйти из ресторана и затормозить в тамбуре, распечатывая новую пачку фирменных сигарет (дома-то он из экономии курил сигареты без фильтра), как следом за ним из ресторана вышла та самая девушка со светлыми волосами, извинилась и попросила сигарету. Бирюков, обычно даже на работе из принципа никому не одалживавший сигарет, с радостью протянул ей пачку.
— Мама курить разрешает? — чтобы завязать разговор, с деланной строгостью спросил он.
Девушка грустно посмотрела на него:
— У меня нет мамы.
— А где же она?
— Умерла.
— С отцом живешь? — сочувственно поинтересовался Бирюков.
— С бабушкой. А вы в Москву едете? Всей семьей по магазинам?
— Нет, я по делам. Командировка. Я в одной фирме работаю, вместе с другом, открыли на паях свое дело, купи-продай, вот приходится мотаться…
Бирюков долго и подробно рассказывал девушке о несуществующей фирме и несуществующем друге, а она внимательно его слушала, глядя ему в рот. Зачем ему было привирать? Он и сам не смог
