могли попасть, разве что по достижении самого высокого чина. Это кажется удивительным: люди без всяких личных заслуг находили двери дворца широко открытыми для себя, тогда как старые генералы, смешиваясь с толпой, напрасно томились в передней, ожидая милостей. Что касается нас лично, то нам было отчего чувствовать себя удовлетворенными, видя ужасного генерал-губернатора нашего края затерявшимся в столице, едва привлекающим к себе взгляд фаворита и не смеющим показаться ни в каком высшем обществе. Это была маленькая месть, которую приятно было чувствовать. Но, кроме этого преимущества нашего положения, все прочее оставалось по-прежнему, так как губернатор, с которым презрительно обращались в столице, возвратившись в свою провинцию, совершал там те же злоупотребления, что и раньше: он втройне вымещал на бедных жителях презрение, которое ему приходилось сносить в Петербурге, и, уверенный в своей безнаказанности, грабил и преследовал семьи, к которым в столице не смел и подойти. Трудно или почти невозможно было добиться правосудия при постоянных злоупотреблениях власти; самое большее, чего можно было желать, – чтобы эти злоупотребления не были слишком возмутительны и соблюдалась хоть какая-нибудь пристойная форма. Все вершилось канцеляристами и секретарями, совершенно не имевшими доступа в салоны, а тем более ко двору, и решавшими всякое дело от имени своих начальников – по большей части беспечных, ленивых или глупых. Иметь на своей стороне чиновников канцелярий было верным средством успеха, так как угнетатели провинций всегда были заодно с разной ничтожной мелюзгой Сената и министерств, и благодаря этому правда нигде не могла пробиться наружу.
Наше назначение дало нам возможность узнать интимные привычки двора, ближе познакомиться с некоторыми важными сановниками и молодыми людьми, с которыми мы теперь встречались в салонах и постепенно сдружились. В довершение всего оно приблизило нас к молодым великим князьям.
Но расскажем прежде о празднествах и церемонии бракосочетания великого князя Константина. Выбор великого князя стал скоро известен публике. Молодая принцесса Юлия, которая должна была, сделавшись великой княгиней, получить имя Анна, учила уже под руководством священников греческий катехизис и готовилась переменить веру. Говорят, что немецкие принцессы, имеющие кое-какие шансы выйти замуж за русского князя, не получают, благодаря осторожности своих родителей, тщательного религиозного воспитания, или, по крайней мере, не изучают глубоко тех догматов, в которых состоит различие между христианскими исповеданиями, и потому легко меняют веру. Верно это утверждение или нет, но легкость в перемене религии, обнаруженная столькими принцессами, дает право на такое предположение; во всяком случае, оно не говорит ничего в пользу их религиозных принципов. Принцессы большей частью или совершенно равнодушны к религиозным догматам, или же в душе остаются теми же, кем были и до своего обращения, – можно долго спорить на эту тему. Честолюбивый расчет родителей может легко
