время как раз посылку вождю собирали. Поняли они, что не нужна вождю их посылка, и забыли об этом деле, однако о просьбе вождя помнили и скоро, демобилизовавшись и вернувшись в родные города и села, разнесли они эту просьбу по самым заветным закоулкам России. Так постепенно почти вся страна узнала о тайной ленинской просьбе. Однако и сейчас в различных далеких местах о ней еще не слыхали или, может быть, только-только узнали, а может быть, только завтра приедет туда человек, который расскажет о ней. Другое дело с заграницей случилось. Не попала туда эта просьба, не слышали о ней заграничные интернационалисты, и идут по сей день из-за рубежа посылки и письма вождю, идут вагонами. Всё присылают ему соратники: и книги, и еду, и одежду. И ничего им об этом не пишет Ленин, потому что за границей свои законы и традиции и нужно их уважать. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят!..
Дочитал Добрынин рассказ, перевел дух и задумался. И мысли в его голове закружились интересные и неожиданные. «Интересно, а товарищ Тверин подарки любит?» – подумал народный контролер. И тут же мысленно переключился на себя самого, и понял он, что получать подарки ему очень нравится, но, к сожалению, об этом никто не знает. И после этой мысли полез Добрынин в вещмешок, чтобы посмотреть на подаренный ему товарищем Твериным револьвер. Потом пощупал печенье – подарок в дорогу от товарища Волчанова, потом нащупал еще что-то плоское в вещмешке. Вытащил, посмотрел – и слезы в глазах появились. Держал он в руках паспорт коня Григория. Тяжело стало враз на душе, воспоминания нахлынули. А ведь конь тоже подаренным был.
Смутилось все в голове Добрынина, замерли мысли, пережидая его волнение. Дрожащей рукой засунул народный контролер книжицу паспорта погибшего на Севере коня во внутренний карман зеленого кителя.
Заглянул в иллюминатор, стараясь отвлечься от печали. Внизу все еще зеленела земля, пересеченная, как разрезанная на части, дорогами и рельсами. Не спеша ехал куда-то товарняк, дымила труба паровоза. А навстречу ползла длинная череда красных цистерн с двойной паровозной сцепкой впереди.
«Кровь повезли!» – думал Добрынин. А ведь есть там и кровь его товарищей: Тверина и Волчанова… А его, добрынинской, крови нет.
И удивился в мыслях народный контролер, что никто его не просил кровь сдать.
Уселся Добрынин на своем сиденье поудобнее. Отвлекся от иллюминатора. И тут же слезами в глаза новые воспоминания – он на белом коне Григории с мотоциклетным эскортом по Москве… На коленях все еще лежит второй том книжки «Детям о Ленине». «А он животных любил?» – подумал народный контролер, снова раскрывая книгу. Полистал, останавливая взгляд на картинках, и вдруг – «Ленин и кошки» – картина художника Файнберга, иллюстрация к стр. 56. Полегчало враз на душе у народного контролера. Рассмотрел он картинку повнимательней, посчитал, сколько кошек изображено. Пять вышло: одна на коленях у вождя, две на той же скамейке рядом, одна на земле о штанину
