очередь ко мне, а затем мы снова выпили, опустошив до дна очередную братину с медом.
– А девку ты все-таки выгони, – время от времени продолжал вспоминать я.
– Какую? – всякий раз интересовался князь.
– Свенто… Свитко… – Язык заплетался, но я хитроумно отыскал более простой вариант, вспомнив крестильное имя ведьмы, и выпалил: – Машку!
– Дочку? – изумился Долгорукий. – Так она ж у меня одна. За что ее? – И тут же: – Ай, ладно. Ради тебя, зятек. А хошь, всех разгоню?!
– Погоди, погоди, – силился припомнить я. – Княжну выгонять не надо. Ты ее замуж отдай.
– За кого?
– За… – Я задумался, но потом вспомнил, хотя и с трудом. – А вот хошь за меня. Чем я плох? А я тебя тогда ба-а-атюшкой величать стану.
Андрей Тимофеевич умиленно посмотрел на меня, потом нахмурился, соображая, и озадаченно спросил:
– Так выгнать или замуж?
Кажется, князь уже находился в таком состоянии, что ему было все равно, главное – угодить будущему зятю.
– Выгнать! – твердо заявил я. – Замуж! За меня. А Свето… зару в шею.
– У-у-у, – в унисон со мной прорычал Андрей Тимофеевич. – В шею. И на костер. Потому как ведьма.
– На костер не надо, – великодушно махнул я рукой. – Она сиротка. Жалко.
– И я сиротка, – заплакал горькими слезами князь. – Нетути у меня ни батюшки, ни матушки. А у тебя?
Я подумал, прикинул век, старательно припомнил даты рождения своих родителей, сделал все необходимые подсчеты, хотя это стоило неимоверного труда, после чего откровенно заявил:
– И мои… не родились еще.
– Тоже сиротка, – жалостливо вздохнул Тимофеич. – Ох, сироты, сироты, входите в любые вороты!
Он закручинился не на шутку, и, чтобы немного утешить Долгорукого, я предложил выпить за сироток.
– А ведьму мы, – упрямо продолжил Долгорукий, – Ко… Ко… Кост… Кон… тин… тин, – с трудом выговорил он и пожаловался: – Ну какие же у вас, фрязинов, имена, прямо не вывого… говогорить. То ли дело у нас. Андрей Тимохве… Тимоше… Тьфу ты, и у нас не лучше, – сделал он глубокомысленный вывод и вернулся к тому, с чего начал: – А ведьму все одно на костер. Потому как ведьма.
– Не-э-э, – вновь запротестовал я. – Мы ее лучше тоже замуж.
– Ты что, басурманин? – изумленно воззрился на меня Долгорукий. – Как же ты двух сразу замуж?
– По очереди, – икнув, нашел я приемлемый вывод.
– Это хорошо, – оценил он. – Я по младости лет тоже мог сразу троих… замуж… по очереди. Я знаешь какой был? Ух!
Мы выпили за его младые годы, после чего князь бодро заявил, что он и сейчас тоже ух и ежели есть кто из дворовых девок, годных… замуж, то он того… В подтверждение своих слов Тимофеич с воплем: «Клен да ясень – плюнь да наземь!» – пошел вприсядку, но тут же действительно свалился наземь. Я попытался его поднять, однако гость
