из уст, разумеется, не из первых, но, гарантирую, не из последних… Да, вы случайно не знакомы с творчеством Владимира Курихина?
– Что-то слышал, – сказал Клионер, не желая лицом ударить в грязь.
– А ничего, если не слышали. Обо всех, обо всём невозможно слышать. Так вот, этот Владимир Курихин умудрился поставить садомазохистскую драму “Гляжу в озёра синие” на сцене Кремлёвского театра. И даже сумел привлечь к главной роли солистку Стокгольмской оперы. Я присутствовал на премьере. Во время арий по сцене прохаживались натуральные гуси и козы. В анонсе премьеры говорилось: “Убедительно просим зрителям при виде животных не волноваться и не быть в отношении к ним агрессивными”. Тем не менее, эротика спектакля так взволновала некоторых зрителей, что они с вожделением смотрели на проходящих гусей и коз. Узрев их лихорадочные взгляды, я подумал, что было бы здорово поставить эротический спектакль, и назвать его, скажем, “Пизанская Башня”, в котором бы люди смешались с животными, и всё бы пронзила гуманная мысль о глобальном единстве природы, о том, что все мы, и люди, и гуси, в конце концов, вышли из амёбы.
– Интересно, – сказал Клионер, делая заметки в маленьком блокнотике.
– А почему “Пизанская Башня”?
– А почему “Гляжу в озёра синие”? – возразил ему Абадонин. – Синих озёр я там не узрел, о них вообще не было упоминания хотя бы в случайной реплике в сторону, если, конечно, речь не шла о каких-то синих женских глазах, которые на сцене не возникали, а если бы даже и возникали, из зала невозможно разглядеть, какого цвета глаза актрис. А “Пизанская Башня”, как-никак, ассоциируется с фаллосом в состоянии полной эрекции и под волнующим женщин углом, характерным не только для подростков, но и для всех, у кого потенция ещё не начала угасать.
– Кстати, – сказал он, понизив голос после некоторого молчания, – я знаю человека с замечательным талантом, как раз пригодным для ваших творений. К счастью для вас, человек этот сегодня присутствует в ресторане. С виду он как бы неказист, но на то внимания не обращайте. Экраны переполнены красавцами, зритель ими давно пресыщен. Потому неказистый герой привлечёт немедленное внимание. Ежели надумаете с ним поговорить, я, сударь, к вашим услугам.
С этим Абадонин извинился, отошёл от столика Клионера, и если бы кто за ним наблюдал более пристально, чем Клионер, то этот внимательный наблюдатель поразился бы странному явлению: Абадонин рассыпался сразу на нескольких похожих друг на друга персонажей, и все они шли в разные стороны. Но если бы этот же наблюдатель вспомнил, что он под немалым хмельком, он бы не очень обеспокоился неординарностью ситуации, а потянулся бы к бутылке, чтобы с помощью новой стопочки привести своё зрение в порядок.
После того, как Абадонин отошёл от столика Клионера, продюсер сидел какое-то время с отсутствующим лицом. Потом, чтоб оправиться от беседы с огорошивающими идеями и через меру откровенной для только что случившегося знакомства, Клионер заказал любимый напиток под названием “Секс на берегу” (смесь водки, персикового шнапса, соков из клюквы и апельсина),
