предмет с художественной резьбой или рисунком, совершенно независимо от того, годен он для питья, сделан ли он из стекла, является ли форма его цилиндрической или не совсем, и так далее и тому подобное.
Владимир Ульянов, «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина»
1
Рождение первенца в семье Мойры и Джебедаи Полулунков стало настоящим событием в городке Бобровая Заводь, про который говорили «обычно здесь происходит две вещи – либо ничего, либо совсем ничего». Младенец, нареченный Халфмуном, был вполне здоров, но имел очевидное уродство – стакан, растущий на его макушке, отличался размерами, слишком маленькими даже для новорожденного. Хуже того, стакан Халфмуна был перевернут кверху дном, и являл собой короткий закупоренный цилиндр из прозрачного стекла.
«Мда, не думал, что сын разочарует меня раньше, чем произнесет первое слово», – мрачно глядя на Халфмуна, сказал Джебедая Полулунок. – «И в кого он только таким уродился?»
«Не говори глупостей», – ответила Мойра, баюкая дитя на руках. – «Посмотри, у него твои глазки и подбородок, а носик в точности, как у меня».
Джебедая, по праву гордившийся венчающим его голову шестигранным стаканом – высоким, прочным и кристально чистым, не стал спорить с женой.
«Мы будем любить тебя таким, какой ты есть, маленький Халфмун», – Мойра нежно поцеловала мальчика в живот. При этом изящный хрустальный бокал на голове Мойры, благодаря которому она считалась одной из главных красавиц Бобровой Заводи, звонко стукнулся о стеклянный цилиндрик младенца.
Весть об уродстве отпрыска Полулунков быстро разнеслась по всему городу. Кто-то сочувствовал несчастью Мойры и Джебедаи, другие злорадствовали. Нашлись среди жителей Бобровой Заводи и те, кто углядел в появлении на свет ущербного младенца дурное предзнаменование, сулящее всевозможные невзгоды – от бобрового мора до конца света. Обсуждения возможных причин и последствий ущербности Халфмуна внесли разлад в привычный ход жизни. Из-за жарких споров стопорилась работа на бобровой ферме, а в кабаке «Два зуба» все чаще случались драки. Участником одной из таких драк стал Джебедая Полулунок.
Зайдя после очередной утомительной рабочей смены в «Два зуба», чтобы выпить немного можжевеловой настойки, отец Халфмуна лицом к лицу столкнулся с завсегдатаем кабака – выпивохой и задирой Иеремией Вертопрахом. Тот, преградив Джебедае путь, сплюнул на пол и сказал с издевкой: «О, какие люди! Папаша перевертыша явился! Давно хотел тебя спросить, от чего такая забавная штука с твоим щенком приключилась? Из-за той безделушки, что у тебя в штанах, или ответ у Мойры под юбкой?». Джебедая, уставший от насмешек больше, чем от работы, не проронил ни слова. Вместо этого он обрушил свой мощный кулак на темечко Иеремии Вертопраха, разбив вдребезги его грязный щербатый стакан.
Хуже порчи чужого головного стакана могло быть только убийство. Как гласила старинная поговорка Бобровой Заводи, «око за око, стакан за стакан». По делу Полулунка был собран суд старейшин – первый за многие десятилетия. Горожане гадали, какая кара постигнет Джебедаю за его преступление, ставшее еще одним большим событием, – изгнание, лишение стакана или же смертная казнь.
Представ перед судом, Джебедая был готов принять самое суровое наказание. Однако речь главы совета старейшины Агриппы Звездоврата поразила его, как и всех жителей Бобровой Заводи, присутствовавших в зале, сильнее любого приговора: «Молодой Джебедая Полулунок, мы все знаем, что ты сделал, и почему ты это сделал. Ни для кого не секрет, сколь дерзок и невоздержан на язык Иеремия Вертопрах. Также всем известно, что ты добросовестный работник, примерный муж и хороший человек. Но проблема не в Иеремии и не в тебе, а в твоем сыне. Из-за его врожденного порока под угрозой находится благополучие всей Бобровой Заводи.
Увы, людям куда милее чесать языками, чем работать. Заткнуть рты всем горожанам я не в силах, так же как не могу требовать, чтобы ты избавился от младенца. Тем не менее, я наделен достаточной властью, чтобы приказать молчать тебе, Джебедая Полулунок. Отныне тебе запрещается участвовать в каких либо спорах и разговорах, касающихся Халфмуна. Даже самые злые издевки тебе надлежит игнорировать со всем мужеством и хладнокровием, какие у тебя имеются. Это будет нелегко, но я уверен, что ты справишься.
Я достаточно стар и помню, как здесь, в Бобровой Заводи, где никогда ничего не происходит, кое-что все же произошло. И, можешь мне поверить, со временем любые происшествия утрачивают свою остроту, а болтать о них становится лень даже самому неутомимому сплетнику. Призываю тебя дождаться того времени, когда уродство твоего сына станет для всех таким же привычным явлением, как восход солнца.
Храни спокойствие и воспитывай сына в трудолюбии и скромности, чтобы он стал таким же достойным гражданином Бобровой Заводи, как ты. И еще – не забудь принести свои искренние извинения Иеремии Вертопраху. Теперь же ступай,
