склону, пока не очутился в самом низу –
под разросшимися дикими кустами. Хорошо, что не было дождя, и почва была
теплая и совсем сухая.
Ларочка, обуреваемая страхом и ужасом, спустилась вниз и нагнулась над
Николаем, чтобы удостовериться, что он цел и невредим. Затем, вздохнув – то
ли от облегчения, то ли от надвигающейся тоски, она обречённо села на траву, и
положила голову любимого к себе на колени – как тогда, на пляже. С одной лишь
разницей – теперь он был совершенно бесчувственным. Глядя на его такие
неотразимые черты лица, она только теперь поняла, что проиграла его не
Любаше, а совершенно другому, более опасному демону. Этого демона звали
алкоголь. Она еще никогда в жизни не чувствовала такую беспомощность – её
возлюбленный, кумир её мечты, буквально скатывался в черную пропасть
забытья, и она не в состоянии была его спасти.
Ларочка потеряла счёт времени. Уже давно стемнело, а она продолжала
держать голову этого человека в своих руках, не в состоянии сдвинуться,
подняться и уйти. Все попытки его разбудить до сих пор оказались
безуспешными. Уйти и оставить его здесь одного? Что делать? Она давно уже не
понимала, что происходит в её жизни – как будто она держала в руках не голову,
а сегменты чужой картинки-паззл. Эти сегменты назывались «Предательство» и
«Пьянство», и теперь она раздумывала, как они могут вписаться в канву её
собственной картины жизни. В её воображении начало смутно вырисовываться
неизвестное будущее, и она поняла, что поставила перед собой невозможную
задачу – резкие края этих сегментов больно впивались в душу и портили
идеальную картину. Она продолжала держать их в руках, в то время как слёзы
катились по ее неподвижному лицу, смывая последние налёты детской, наивной,
несбывшейся надежды.
Ларочка так и просидела в этом положении всю ночь, прикованная к этому
человеку какими-то невидимыми цепями, мысленно молясь за него и оплакивая
свою мечту. Её горе было так глубоко, что, казалось, одной ночи было ничтожно
мало для того, чтобы выплакать всё до конца. Но долгие часы, проведенные на
траве этого парка, каким-то образом принесли ей достаточную ясность. Как
будто усыпанное звездами небо подслушало ее горькие мысли и подсказало
окончательный ответ.
Когда на рассвете Николай, в конце концов, проснулся, Ларочка точно
знала, что ей теперь делать. Она проводила его до остановки автобуса, а сама
пошла домой отсыпаться – хорошо, что была суббота, и ей не надо было идти на
работу.
– Вечером встретимся? – спросил Николай своим хриплым голосом, глядя на
неё опухшими
