личиком. А за душой никого и ничего. Это я, Алма Кливранс, звезда мюзик-холла самого Мулен Руж, я могла претендовать на особую почесть в конце пути! Да и то обошлась скромными пилюлями снотворного. И не делала, как ты, куколка, из своей кончины представления на публике! Нет! Алма Кливранс ушла достойно и незаметно, хотя имела право на громкий конец. А к чему тебе всё это? Зачем задерживать мёртвых? Зачем тянуть кота за сама знаешь что? У тебя есть хоть одна причина жить? Есть? То-то же! Нечего думать – сигай вниз и делу конец.
От резких слов она вздрогнула, пальцы так стиснули поручень, что казалось ещё чуть-чуть и металл сомнётся под яростным натиском.
– Мам, мамочка, – плаксиво всхлипывал детский голосок, – я так скучаю без тебя. Я так сильно скучаю. Тут темно и тихо. Мне не хватает твоего голоса и объятий. Мамочка, когда ты придёшь ко мне? Когда?
Слёзы заволокли её глаза, нос зашмыгал, она не двигалась, всё ещё стоя в нерешительности.
– Милая, мы с Алисой заждались тебя, – вкрадчиво и нежно шептал приятный мужской голос, умножая слёзы женщины. – Нам плохо. С тобой всегда был свет и тепло. А без тебя здесь вечная темнота и печаль. Детка, я так сильно тебя люблю! Так скучаю по тебе! Неужели мы тебе больше недороги?
Она уже собиралась воскликнуть «Нет! Я вас люблю также и безумно скучаю без вас, любимые мои!», как вслед за любимым голосом летел шелест другого, ворчливого и недружелюбного говора:
– Вот ведь эгоистка такая! Сколько мы с матерью тебя воспитывали, сколько талдычили тебе с малолетства, а результат то один – только о себе думаешь! Такая же стерва, как твоя мамаша, та ещё сучка была. Хоть одно дело хорошее сделала за всю жизнь – вовремя ушла в мир иной. Но и тут эта сучка меня донимает! А ты? Почему ещё стоишь, как истукан? Думаешь, что мы тут вечно тебя опекать должны и ждать твоего конца? Дура!
Женщина нервно поёжилась, этот мужской голос вызвал иную боль в памяти, нежели предыдущие голоса.
– Жанна, дочка, не слушай старого пердуна, мало ли что этот говнюк, говорит, – встал на защиту женщины заботливый и отважный женский голос. – Ты выросла настоящей умницей и стала заботливой женой и матерью. И ты никогда не была трусихой, дорогая. Я верю в тебя, у тебя получится. Смелее! Это не страшно.
– Уважаемая, поторопитесь, время мёртвых на исходе, как и ваше, – вторил женскому голосу бесцветный мужской.
Растирая соль слёз по раскрасневшемуся лицу, в смеси противоречивых чувств, она скинула шапку и, позволив злому ветру растрепать волосы, перебралась за ограждение. Короткий бросок взгляда назад – фонарь заговорщицки моргнул жёлтым оком и погас, дав теням приблизиться к поручню. Голоса молчали, но она чувствовала их настойчивый призыв.
Она прыгнула. И вода поглотила её, недовольно рыгнув и тут же сомкнувшись над головой женщины, начисто стирая её жизнь и занося в список тех, кто провожал на мосту. Ветер, довольный результатом, тут же ослабил хватку, засыпая и сберегая жестокость до будущей ночи.
