и удерживать образы – есть способность чернорабочая… самая низшая»[96].
Но, увы, такое конкретно-практическое воображение, называемое проектированием, планированием, конструированием или моделированием, ушло на второй и даже третий план. На первое место вышли «фантазии», понимаемые как некие умственные построения, оторванные от реальной почвы нашей жизни. Такие фантазии можно назвать «мечтаниями», «утопиями», «иллюзорным миром» и даже «галлюцинациями». Произошло уклонение фантазии в сторону чрезмерного ее развития, что Достоевский назвал «вредным».
Непомерно развитую фантазию человека можно сравнить с крючком, на который бесы цепляют свою жертву и затягивают в свои сети: «Бесы искушают мысленными мечтаниями и образами, проникают в сокровенную душу человека через фантазию и воображение, поэтому богоумудренные святые отцы Православия называли фантазию демоническим местом в душе человека. Фантазия есть извращенное внутреннее чувство, явившееся результатом грехопадения, и в восстановленном, очищенном человеке, в Царстве Божием ей не должно быть места. У Адама до грехопадения ум не имел фантазии, Адам видел и знал Бога; фантазия появилась только после преступления человека в раю»[97].
Чрезмерное увлечение фантазиями характерно для западноевропейской мистики. Такое увлечение культивировали в католицизме Франциск Ассизский и Игнатий Лойола. С помощью фантазии они стремились постичь тайны Бога и духовного мира. А большинство святых отцов Восточной Церкви (Григорий Синаит, Григорий Палама, Симеон Новый Богослов и др.) предупреждали, что мистические фантазии могут вводить человека в прелесть.
Так, преподобный Григорий Синаит писал: «Приступающий к созерцанию без света Благодати да ведает, что он строит фантазии, а не созерцания имеет, в мечтательном духе, будучи опутываем фантазиями и сам себя обманывая»[98]. Еще: «Чувственный и многоречивый дух мудрости века сего, богатящий словами, призрачно лишь являющими многоведение, и наполняющий помыслами наидичайшими, творит в них себе обитель, лишив существенной премудрости, истинного созерцания и ведения нераздельного и единичного»[99].
Обратим внимание на замечание преподобного Григория Синаита: «Чувственный и многоречивый дух мудрости века сего, богатящий словами» (курсив мой – В. К.). Многословие и многоречивость становятся признаком мудрости века сего. Но обилие слов и речей – лишь иллюзия обширного знания (многоведения). Премудрость подменяется «помыслами наидичайшими».
Человек отрывается от Слова Бога. И тут возникают два тяжелейших последствия. Во-первых, изначальные слова, полученные человеком от Бога, начинают подвергаться порче. Меняется их внутренний смысл, они становятся лукавыми. Во-вторых, человек с помощью этих испорченных, или ложных слов начинает конструировать свой мир. И этот мир оказывается иллюзорным. А в иллюзорном мире человека подкарауливает дьявол.
С
Цит. по: Ладыженский М. Свет незримый: Из области высшей мистики. – М.: ЛитСовет, Dialar Navigator B. V., 2017.
Каббала – заговор против Бога. – М.: Сибирская благозвонница, 2008, сс.263–264.
Преподобный Григорий Синаит. Главы о заповедях и догматах, угрозах и обетованиях, еще же о помыслах, страстях и добродетелях, – и еще – о безмолвии и молитве (http://www. odinblago.ru/dobrotolubie_5/grigory_sinait/glavi).
Там же.
