никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим, как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше» (1 Кор. 13:1–13).
Естественно, что в приведенных словах апостола для обозначения любви используется слово ἀγάπη. Профессор А. П. Лопухин в «Толковой Библии» следующим образом объясняет слово «любовь» в данной главе послания: «У апостола Павла здесь αγάπη означает главным образом любовь к ближнему, но так как основа этой любви находится в любви к Богу, то и любовь к ближнему принимает характер несвоекорыстия, чистоты и свободы, – качества, какие свойственны любви к Богу»[114].
Не буду утомлять читателя ссылками на многочисленные христианские источники, в которых дается подробное толкование приведенных слов апостола, да и вообще объясняется изначальное и единственно верное понимание христианского слова «любовь». И все мы хорошо знаем, как это слово оказалось «редуцированным» и опошленным человечеством, отошедшим от Бога. Под любовью стали понимать в лучшем случае какие-то эмоциональные состояния человека по отношению к представителям противоположного пола, а кроме того, чисто плотские отношения между людьми.
Вот что пишет по поводу такого «редактирования» наш философ и богослов Виктор Николаевич Тростников: «…слово „любовь“ за столетия… приобрело устойчивое значение, которого в нем не имелось в христианский период европейской истории. Нынешняя „любовь“ – совершенно не та вещь, которую завещал нам Спаситель. Таким образом, сейчас существуют два омонима, две „любви“: одна всем понятная, которая еще недавно была страстной влюбленностью, а теперь просто стала физиологическим актом, а вторая та, о которой сказано „Бог есть любовь“. Их отождествление в общепринятом словоупотреблении есть лексическая провокация, а она очень опасна, так как подсовывает ложь на рефлекторном некритическом уровне восприятия в качестве истины»[115].
Аналогичную мысль выражает святитель Николай Сербский в своей максиме под названием «Слово любви»[116]: «Бог дал людям слово „любовь“, чтобы они именовали этим словом свои взаимоотношения с Ним. Когда люди, злоупотребив этим словом, начинают называть им свое отношение к земному, оно теряет свой смысл. Слова теряют свою священную и божественную силу и становятся как бы мертвыми. Так же как северное дерево, пересаженное на юг, вянет и гибнет».
Вот еще один пример лукавой «трансформации» языка Библии. Сегодня даже атеисты полюбили использовать слово «духовный» в разных сочетаниях: «духовно-культурные памятники», «духовно-историческое
Профессор Лопухин А. П. Толковая Библия. Толкование на Первое послание святого апостола Павла к Коринфянам (https://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/tolkovaja_biblija_64/13).
Тростников В. Православная цивилизация. Исторические корни и отличительные черты. – М.: Издательский дом Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», 2004, сс. 218–219. Слово «омонимы» (приведенное в отрывке) означает одинаковые по написанию, но разные по значению слова и другие единицы языка. Термин введен Аристотелем.
Святитель Николай Сербский. Мысли о добре и зле.
