И плачущую женщину.
– Да уж, видела! – Аттия не скрывала отвращения. – Ты задурил их своим бредом! «В Тюрьме он обрел мир и покой». Тебя совесть не мучает?
– Женщина хотела это услышать. А ты впрямь любишь и ненавидишь своего Финна. – У Рикса снова заблестели глаза, а потом он помрачнел. – А тот раскат грома! Если честно, он потряс меня до глубины души. Прежде со мной такого не случалось. Инкарцерон следит за тобой, Аттия? Ты интересна ему?
– Он за всеми следит, – пробурчала девушка.
– Рикс, давай быстрее! – хрипло крикнули сзади. Из-под звездчатого балдахина выглянула великанша.
– А как насчет замочной скважины? – Аттия не могла не спросить об этом.
– Какой еще скважины?
– Ты сказал, что видишь Внешний Мир, звезды и большой дворец.
– Неужели? – Во взгляде у Рикса читалось недоумение, и Аттия не понимала, фальшивое оно или нет. – Я не помню. Порой, когда я надеваю Перчатку, кажется, что моими мыслями управляет кто-то другой. – Рикс дернул поводья. Вопросы у Аттии не кончились, но он сказал: – Слезай, тебе пора размяться. До Костей рукой подать, так что лучше перестраховаться.
Ее откровенно отшивали! Раздосадованная, Аттия спрыгнула с повозки.
– Давно пора! – злорадно процедила великанша.
Рикс беззубо осклабился:
– Гигантия, милая, спи себе!
Он подхлестнул вола, а Аттия пропустила повозку вперед. Пропустила она и следующую, и все остальные – с ярко раскрашенными бортами, красными и желтыми спицами на колесах, чашками и плошками, грохочущими внизу. В самом хвосте каравана на длинной веревке вели ослика, рядом устало плелись дети.
Понурив голову, Аттия пошла с ними. Ей хотелось как следует подумать. Услышав сплетни о Перчатке Сапфика, которая якобы имеется у одного бродячего колдуна, она решила выкрасть ее – другого плана не было. Раз Финн ее бросил, она выберется Наружу сама, чего бы это ни стоило. Шагая по металлической дороге, Аттия на миг позволила себе вспомнить черное отчаяние камеры на Краю Мира, насмешку и жалость Кейро.
– Финн не вернется, смирись с этим, – сказал он тогда.
– Он обещал. Он же твой брат! – обрушилась на него Аттия.
С тех пор прошло два месяца, а она с содроганием вспоминает, как Кейро пожал плечами и проговорил:
– Уже нет. – Он остановился у двери. – Финн – первостатейный лгун, мастак давить на жалость. Не теряй времени! У Финна теперь Клодия и его драгоценное Королевство. Мы больше его не увидим.
– Куда ты собрался?
Кейро улыбнулся:
– Искать собственное королевство. Ну, догоняй!
Он ушел по обвалившемуся коридору. Аттия осталась ждать.
Три дня прождала она в грязной, безмолвной камере, пока жажда и голод не сорвали ее с места. Три дня она отказывалась верить, сомневалась и злилась. Три дня представляла Финна в мире, где сияют звезды, в большом мраморном дворце, среди кланяющихся слуг. Почему же
