Вине были бриджи и высокие черные сапоги, словно он только что вернулся с лисьей охоты. «Художник» прохаживался по комнате с гордым и самоуверенным видом, напоминая персонажа из какой-нибудь шекспировской пьесы.
Когда Вин принялся стягивать белые перчатки, Эллис обернулся к Паксу.
– Значит, мы под землей?
Вопрос застал Пакса врасплох.
– Хм-м? Ах да. Скорее даже не пять миль, а четыре. Разумеется, мы не геоманты.
– А как же солнечный свет?
– Это ложный свет. – Вин говорил гораздо громче Пакса, как актер, вещающий со сцены. Он остановился перед балконом, словно впервые в жизни рассматривая простиравшийся перед ним пейзаж. Потом пожал плечами. – Ничего особенного.
– Думаешь? – удивился Пакс. – А мне всегда казалось, что ложный свет – это нечто потрясающее. Особенно, если много времени проводишь сверху, на траве. Никак не отличить от настоящего.
– Ну, ты-то, может быть, и не отличишь, – сказал Вин.
– Да, наверно, на взгляд опытного специалиста…
– Вот именно.
– Вы серьезно? – не выдержал Эллис. – Уж не знаю насчет опытных специалистов, но я вижу солнечный свет. А я всю жизнь провел под настоящим солнцем. Это просто чудо. Так красиво!
– Не думаю, что вы способны оценить красоту. У вас нет нужной квалификации, – сказал Вин.
Прозвучало это как оскорбление, но Эллис не разбирался в здешних обычаях. Древний римлянин тоже наверняка бы обиделся за своего бога войны, если бы окружающие стали обсуждать полеты на Марс. Начинать скандал из-за недопонимания – последнее дело. В этом доме он был гостем, да и вдруг это такая шутка? Эллис решил, что лучше вести себя поскромнее.
– Моя жена бы с вами согласилась. Никогда не понимал, чем хороши обои, которые она выбрала, а уж в платьях вообще не разбирался. Но мне кажется, что оценить красоту может любой человек. Ну, знаете, в глазах смотрящего и все такое…
Вин ухмыльнулся.
– Да уж, Пакс, ты откопал настоящего неандертальца. Признаю, поначалу я сомневался, но теперь все понятно. Придется ужинать вместе с варваром, который готов завыть на луну в любую минуту. Право же, тебе следовало спросить разрешения. Тогда мы бы хоть гостей пригласили, чтобы они тоже взглянули на эту нелепость. Нужно сделать граммы, иначе нам никто не поверит.
А вот это уже точно оскорбление! Но прежде чем Эллис успел ответить, призрак оперы покинул салон, скрывшись под одной из арок.
Пакс неловко поджал губы.
– Кажется, вы обидели Вина.
– Это я его… ее… обидел этого Вина? Ведет себя, как дурак какой-то.
Пакс округлил глаза.
– Поймите, Вин художник!
– Да, я понял. Рисует симпатичные картинки, которые ни в какое сравнение не идут с этим прекрасным видом. Разве рисунок может быть лучше настоящего пейзажа? По мне, так это обычное бахвальство. – Эллис указал на долину. – И освещение меняется со временем. Поразительно.
