«самому обманчивому из органов чувств», чем коже, которая позволяет «приобщиться к дионисийским радостям мира». Он также советует ему взять с собой «Путешествие на Восток» Жерара де Нерва-ля – это прекрасная и захватывающая книга, говорит Барт. Его главная трудность состоит в том, что в Бедусе он редко общается с молодыми людьми одного с ним возраста и с лицейским образованием. Он решает не заканчивать курс права: трудно учиться в одиночку, и курс очень скучный. До октября 1935 года он остается в Бедусе, за исключением нескольких редких поездок в Байонну или Париж. Его состояние улучшается, и врачи разрешают ему поступить в Сорбонну на начинающийся учебный год. Тогда он начинает обучение на лиценциата классической филологии, и его семья переезжает в квартиру на улице Сервандони. В последний день в Бедусе, прежде чем окончательно уехать в Байонну, а оттуда в Париж, он пишет: «Я уже предвижу, что жалобы на эту затворническую жизнь, которые могли у меня быть, очень скоро исчезнут. Останется только воспоминание о счастливом и безмятежном годе, не лишенном некоторой поэзии. Глазам открылось многообразие красок, чувства избаловались»[177].
Избирательное сродство
Чувство, неоспоримо господствующее в эти годы перехода из подросткового возраста в юношеский, – это дружба, из которой Барт очень быстро сделал настоящее искусство, настолько его любовь и талант к писанию писем, чувство юмора и верность подходят именно для этого вида привязанности и согласия. У него много друзей: Ребероль, конечно, самый близкий друг, но есть еще Бриссо, у которого он проводил каникулы в Совтере в августе 1934 года и в Казало в апреле 1935 года. Есть также Сирил де Брюнхоф, которого он очень любил и с которым состоял в обширной переписке (этими письмами мы не располагаем). С Садией Уалид у него более сложные отношения, Барт обвиняет его в низости, приписывая ее «иудейскому» происхождению, и презирает за «унылый и низкий флирт, или интриги», характерные, как он считает, для молодых людей посредственного ума. Однако именно Барт поддерживает Садию, когда тот думает, что провалил экзамен на бакалавра, кроме того, выводит его в пародийных скетчах, в которых появляются только самые близкие его друзья. Самая преданная дружба с Филиппом ведет к важным изменениям, призванным озарить всю его жизнь. В декабре 1935 года он пишет: «В этом паритете (как сейчас говорят), который связывает нас друг с другом, есть нечто чудесное, крайне редкое в эти времена и в этих местах; это как непреложный залог неразрывной дружбы, вечности, постоянства, который, поверь мне, занимает большое и прекрасное место в моей жизни…» В том же году он разбирает письма от Ребероля и отмечает, что всего получилось 72 страницы одного и того же формата: их дружба выглядит как прекрасный роман, полный перипетий, драм, откровенных признаний, сомнений, скрытых стремлений.
Но страстная юношеская дружба, не приобретая двусмысленного оттенка, оставляет место и для других желаний, выраженных более или
Письмо Филиппу Реберолю 5 октября 1935 года. Фонд Филиппа Ребероля, IMEC.
