крикнул я, и сразу же обнаженные ягодицы первой из дам, которой, как я узнал впоследствии, оказалась супруга градоначальника, коснулись моего твердого, как гранит, естества и заскользили вниз – вот тут-то и пришлась кстати разность в высоте крыш. Милая дама через мгновение уже была в моих объятиях, но у меня хватило времени лишь на то, чтобы поцеловать ей ручку, оттолкнуть подале от края и крикнуть: – Следующая!
И снова атласная кожа соблазнительных ягодиц прижалась к моей плоти и заскользила ко мне.
Мне приходилось преодолевать себя, чтобы не впасть в соблазн и не уединиться с одной из этих прелестниц в моем нумере.
Раз за разом принимал я на своей стороне спасенных дам, целовал их испачканные сажей ручки и посылал к чердачному окну. Принимая очередную даму, я отвлекся, и в этот момент почувствовал прикосновение к моему естеству на той стороне чего-то непохожего на прежние нежные касания филейной спелости моих подопечных.
Бросив взгляд на соседнюю крышу, я увидел, что дам там боле не осталось, но по проторенному ими пути готовы двинуться особы мужеского пола.
Не могу сказать, что я желал им зла, напротив, я был бы рад участвовать в их спасении, но трудно бороться с природой – в отсутствии естественного возбудителя мое орудие обмякло, и несчастный, уже готовый отпраздновать свое чудесное спасение, свалился с крыши на твердые камни и остался там лежать недвижим.
Я не стал дожидаться дальнейшего развития событий на крыше – исход был ясен, – и поспешил следом за дамами, которые шумной стайкой толпились в коридоре, прикрывая руками срамные места...
Нет, не стану описывать того, что случилось после. Вернее, того, чего не случилось. Не буду говорить о постигшем меня разочаровании. Все дамы были чрезмерно возбуждены, и радость спасения, с одной стороны, а с другой, волнение за несчастных мужей, оставшихся на крыше, не допустили развития ситуации в том естественном ключе, в котором она развилась бы, не будь сих отягчающих обстоятельств (ох, не случайно сорвался с моих уст сей судебный термин). Правда, к счастию, тут прибежали люди с высокими лестницами, по которым все остававшиеся на крыше горящего дома были безопасно спущены на землю, где смогли присоединиться к своим женам, уже успевшим к этому времени облачиться в свои бархатные наряды и меха.
Я же, чувствуя ненужность в этом празднестве, удалился в свой нумер в надежде выспаться и с утра пораньше отправиться в путь, который, как я правильно предполагал, займет у меня немалое время.
И действительно, после всех трудов я уснул как убитый и проснулся позднее, чем собирался, – на улице было уже светло, и я давно должен был бы находиться уже в пути.
Однако судьба распорядилась иначе.
Не успел я одеться, как ко мне в нумер, даже не постучав, ворвались солдаты, которые без лишних слов и малейшего сопротивления с моей стороны (кое, как я справедливо полагал, было бесполезно
