но не фиксируются качественные изменения, которые могут произойти во всей техносфере. Именно этот недостаток отличает достаточно типичную статью «Техника», размещенную в «Философском энциклопедическом словаре» [38, с. 682–684]. Только констатации иерархии, общности технических устройств недостаточно для выявления сущности техники.
Как пример интересного описательного исследования можно привести работу А. Орд-Хьюма «Вечное движение. История одной навязчивой идеи» [168]; в ней перечисляются наиболее типичные проекты вечного двигателя последних четырех веков. С каждой новой революцией в физике и технике люди пытались изобрести вечный двигатель на новых основаниях. Но предпосылки этого удивительного явления – упорнейших поисков Perpetuum Mobile – анализируются А. Орд-Хьюмом очень поверхностно. Упоминаются схожие неразрешимые задачи – создание эликсира жизни или алхимического превращения элементов. Говорится о психологической жажде людей получить вечный источник энергии, но гносеологические предпосылки идеи вечного движения практически не вскрываются.
Для описательного подхода характерно утилитарное представление о технике, а попытки обосновать ее инструментальный статус – ответить на вопрос «почему?» – уже выводят исследователей из области простого составления списков и каталогов.
Технократия рождается из восхищения возможностями техники и надежды на технический прогресс – можно сказать, что технократию порождает технооптимизм. Первоначальное отношение к технике как к инструменту сталкивается с ростом потребностей этого инструмента, и эти потребности невозможно удовлетворить старательностью, трудолюбием отдельного человека или количеством сосредоточенных ресурсов.
Чем большие задачи по преобразованию природы ставят перед собой инженеры, тем более комплексные задачи приходится решать по стандартизации технических изделий (например, усилия Д. И. Менделеева) и организации производства, подготовке кадров (создание системы образования), организации общества в целом (экономика, политика и т. п.).
В работах первых философов техники (у А. Эспинаса в «Происхождении техники», в лекциях П. К Энгельмейера) зримо присутствует прометеевский пафос, когда использование машин рассматривается как грядущая рукотворная панацея от множества проблем общества и человека и для инженеров главной задачей было научиться творить, изобретать [180].
Но чем более техника развивается как система удовлетворения человеческих потребностей, тем более к ней должен приспосабливаться человек. Поначалу такое приспособление человека не воспринимается как ограничивающее действие. В рамках прагматизма под потребности практики гибко изменяется даже истина. Подобно платоновской идее блага как высшей ценности, в умах философов конца XIX – начала XX века так же господствовали идеи устранения с помощью техники общественных диспропорций, борьбы с болезнями и т. п. Чтобы получить
