исследования техники как социального феномена. Техника каждый раз напоминает о том, что, с одной стороны, техника используется человеком, ее основы формируются в его сознании, с другой – она имеет собственную логику развития, собственную системность.
Однако собственная логика развития техники неизбежно ставит вопрос о самостоятельности ее онтологического статуса.
Как обоснование такой самостоятельности – выдвигаются различные аргументы. О. А. Базалук [8] прямо указывает на три этапа эволюции вещества – косную, живую и разумную материю (и говорит о потенциальных новых ступенях в развитии материи), – опираясь на идеи А. М. Хазена об уменьшении энтропии, как основном векторе эволюции во Вселенной. В. И. Гнатюк [50] постулирует принципиальное отличие техники от живых существ.
Однако, чтобы признать онтологическую самостоятельность техники, необходимо показать возможность ее существования без жизни: пока человек, остающийся живым существом, обеспечивает функционирование техники, всегда можно поставить вопрос о целостности ее как самостоятельной структуры. И если эмпирических подтверждений возможности самостоятельного существования и развития пока нет, а мысленные эксперименты не дают однозначных ответов (фантастику, к сожалению, нельзя считать добросовестными мысленными экспериментами), то необходимо показать качественное отличие технического и биологического – уточнить различие между техникой и жизнью.
Как правило, эту проблему увязывают с созданием четкого критерия различия организма и механизма, это одна из самых старых проблем во взаимодействии философии и биологии, как наук. На каждом этапе развития науки приходилось формулировать очередной набор таких критериев. Однако совершенствование техники через несколько десятилетий ставит под вопрос достижения ученых предыдущих лет. Размытие критерия различия организма и механизма ставит целый ряд проблем: этических, политических, технологических. Следовательно, уточнение критерия неизменно сохраняет свою актуальность.
Рассмотрим несколько типичных примеров размытия критериев. Дж. Вуджер еще в 1929 году предложил целостный набор из пяти подкритериев, которые в сумме должны были давать однозначный вывод [233, с. 45].
Во-первых, он указал на «внутреннюю организующую связь» между частью организма и целым. Однако достаточно взглянуть на мотор современного автомобиля, который рассчитан на взаимодействие с данной конкретной моделью и может функционировать, лишь когда работает электроника машины, чтобы усомниться в чисто техническом статусе этого мотора. Даже если расширить толкование указанного критерия и представить часть организма как неотъемлемую, не могущую существовать без целого, в то время как механизм можно разбирать на составляющие, то сейчас существует пересадка органов, а множество производств непрерывного цикла нельзя останавливать ни на минуту.
Во-вторых,
