от княгини (а я у него обедал в тот день), которая просила его заставить меня взять лекарство, он ей это обещал, прибавив, что любит меня как брата. Можно ли большее сделать уверение? Для меня оно кажется превыше всех, и я сколько бы ни жил, не буду в случае оное употребить. На другой день подлинно ко мне пришел и просидел часа с два.
Александр. Неаполь, 27 августа 1805 года
Третьего дня было ежегодное великое торжество Pie di Grotto, то есть что двор в великой процессии идет к гроте Позилипской прикладываться к мадонне. Вся армия в параде, под оружием, все смотрели это у Эллиота, а я обедал у милой посольши наедине. Ее окошки низки, и мы все отменно хорошо видели. Была, бедная, печальна, в глазах ее можно было читать: вот тысяч семь войска, но настоящего-то героя, героя моего сердца, нет. Она мне сказала, что послу написала слово в слово все то, что ты об нем мне говорил, и что он, верно, очень будет доволен видеть, сколь ты признателен.
Все у нас покойно и благополучно, но каналья Везувий все еще шалит: теперь течет речка серная позади горы; говорят, что прекрасно видеть две сии полосы, то есть красную огненную лавы и желтую серы. А мне эти прелести начинают быть равнодушны; посмотрел бы на Грабен, на острую Свято-Стефанскую мечеть, вместо круглых из лавы табакерок. Хоть посмотреть бы на круглые пуговки старушки, к которой я с Гришею так часто бегал!
В Пиедигротский праздник был перед Вилла Реале целый флот, который также много придавал торжества. Матросы были по рейдам, множество флагов украшали мачты, были тут два английских корабля, наш большой фрегат, корвет и много неапольских. Но жаль, что запрещено было стрелять так, как обыкновенно, ибо боялись, что все сии пушечные выстрелы могли бы повалить дома, поврежденные от землетрясения.
Александр. Неаполь, 5 сентября 1805 года
Встаю ранехонько, любезный брат, чтоб успеть что-нибудь тебе написать с капитаном Петром Егоровичем Александром, которого Дмитрий Павлович отправляет к вам курьером с великой поспешностью. Хотя он у вас останется не больше дня (ибо Татищев просит посла немедленно сюда возвратить Александра, а депеши наши послать в Петербург с кем-либо из вас), но все-таки рекомендую Александра: человек примерный и достойный. С горстью русских защищал он здесь Портичи против нескольких тысяч лазаронов, якобинцев и французов и разбил генерала Шкипану; за это дан ему Аннинский крест и от здешнего двора орден Св. Константина.
Вчера была у меня баталия с Карповым, который, как ни честный человек, но из такого сделан теста, что ни один человек в свете с ним сжиться не может, и надобно было мое терпение и кротость, чтоб так долго ладить с таким начальником. Вчера печатал я экспедицию в Корфу; вдруг пришел, спрашивает: «Что вы печатаете?» – «Письма в Корфу». – «Да как это? Я не видал, что написано и как запечатано, да зачем же я секретарь посольства?» – и проч. Я отвечал ему, что не было бы ничего легче быть секретарем посольства, ежели бы должность состояла в печати пакетов. Взяв письмо, я оторвал конверт и отдал ему: вот, извольте смотреть,
