утром говорили о хозяйстве, как будто мы одно, так дружно и согласно, а мы теперь редко говорим о чем бы то ни было. Я вся живу в детях и в ничтожной самой себе. Сейчас Сережа подошел и спрашивает: «Что это вы книжку пишете?» А я ему ответила, что он, когда будет большой, прочтет ее. Что-то он подумает и как осудит меня? Неужели меня и дети любить не будут? А я так требую и так не умею приобретать чью бы то ни было любовь.
1868
31 июля. Смешно читать свой журнал. Какие противоречия, какая я будто несчастная женщина. А есть ли счастливее меня? Найдутся ли еще более счастливые, согласные супружества? Иногда останешься одна в комнате и засмеешься своей радости и перекрестишься: дай Бог, долго, долго так. Я пишу журнал всегда, когда мы ссоримся. И теперь бывают дни ссоры; но ссоры происходят от таких тонких, душевных причин, что если б не любили, то так бы и не ссорились. Скоро 6 лет я замужем. И только больше и больше любишь. Он часто говорит, что уж это не любовь, а мы так сжились, что друг без друга не можем быть. А я всё так же беспокойно, и страстно, и ревниво, и поэтично люблю его, и его спокойствие иногда сердит меня.
Он уехал с Петей на охоту. Летом ему не пишется. Оттуда поедут в Никольское. Я больна, сижу почти весь день дома. Дети гуляют и только приходят кормиться на террасу. Илья чудо как мил. Таня вся поглощена Дашей и редко ходит ко мне и то на минутку. Кузминский что-то ни рыба ни мясо.
1870
5 июня. Сегодня четвертый день, как я отняла Левушку. Мне его было жаль почти больше всех других. Я его благословляла и прощалась с ним, и плакала, и молилась. Это очень тяжело, этот первый полный разрыв со своим ребенком. Должно быть, я опять беременна. С каждым ребенком всё больше отказываешься от жизни для себя и смиряешься под гнетом забот, тревог, болезней и годов.
1871
18 августа. Вчера ночью проводила Таню с детьми на Кавказ[27]. В душе пусто, грустно и страх перед жизнью врозь от такого друга. Мы никогда с ней не расставались. Я чувствую, что у меня оторвана часть моей души, и нет возможности утешиться. Нет человека в мире, который бы мог меня оживить более, утешить во всяком горе, подпить, когда опустишься духом. Смотрю на всё: на природу, на жизнь свою впереди, и всё без Тани грустно, пусто, всё мне представляется мертво и безнадежно. Я не найду слов выразить, что чувствую. Что-то во мне умерло, и я знаю это горе, которое не выплачешь сразу, а которое годами продолжается и отзывается при всяком воспоминании нестерпимой болью души.
Так отзывается во мне постоянное беспокойство о здоровье Левочки. Кумыс, который он пил два месяца, не поправил его; болезнь в нем сидит; я это не умом вижу, а вижу чувством по тому безучастию к жизни и всем ее интересам, которое у него появилось с прошлой зимы. И что-то пробежало между нами, какая-то тень, которая разъединила нас. Я чувствую, что если не найду в себе сил подняться нравственно, то есть утешиться отъездом Тани, приняться энергично заниматься детьми и наполнять свою жизнь,
Александр Михайлович Кузминский был назначен прокурором в Кутаиси.
