style="font-size:15px;"> – Холера их возьми! Они же издеваются над нами! – десятник с укором посмотрел на терпеливо сидящего в седле Дьякова.
Наконец показался все тот же священник и, приложив ладони к устам, сообщил:
– Его высокопревосходительство губернатор Монтерея и всей Верхней Калифорнии дон Хуан де Аргуэлло заняты срочными государственными делами и приказали не беспокоить его, кто бы ни прибыл.
– Ты сказал ему, что приехал посол самого наместника его величества? – теряя терпение, гаркнул десятник. Ужаленный плетью жеребец встал на дыбы, поднимая пыль.
– Никак нет, сеньоры, – смиренно ответствовал падре Ромеро. – Ведь как я уже имел честь доложить вам, его светлость премного заняты важным делом.
Мстислав бледнел, сцепив зубы, слушая глубокомысленную болтовню, и наконец не выдержал:
– Болван, ступай немедля и передай его высокопрево-сходительству, что я требую немедленно открыть ворота! В противном случае мы расценим сие как ответ!
За воротами послышалось какое-то оживление, блеснули на солнце грани штыков притаившихся королевских солдат. Казаки с беспокойством глядели то на своего командира, то на черные жерла пушек, что до сроку дремали в молчанье по всей крепостной стене.
Тем временем невозмутимый страж с кем-то посовещался и с тем же неизменно учтивым поклоном вновь удалился.
– Да что мы носимся с ними, как кот с салом! Они же потешаются над нами, вашбродь! – Афанасьев, багровея скулами, схватился за пистолет.
– Отставить! – Дьяков злее сжал повод. – Потерпим еще малость.
– Потерпим, потерпим! – ругнулся Борис. – Да у нас, поди ж ты, терпелка не из чурбака выстругана. Где ж это видано, чтоб с послами так обращаться! У нас уж весь терпеж по швам трещит!
Казаки, выстроившиеся в цепь позади сотника, зароптали, тревожно забряцало оружие.
«Даже волк краше смотрит на ягненка, чем они на нас», – с болью подумал Дьяков, но преломил себя, приструнив своих.
На этот раз ждать пришлось еще дольше. Ни единого движения не было заметно на стенах редукции, и только где-то вдали, в самой сердцевине ее слышалось заунывное церковное песнопение «De profundis».32
Когда русский отряд совсем было уже сжег последнее терпение, бойница на сторожевой вышке внезапно распахнулась. В ней обозначилось морщинистое лицо монаха, коий с сокрушенным видом известил, что передать просьбу наместника губернатору ему не удалось, так как тот по совершении неотложного дела изволил почивать.
– Так значит, ваш губернатор приказал не пускать нас?! – в совершенном бешенстве заорал Дьяков.
Наиболее горячие головы из казаков быстро насыпали пороха на полку и взялись за замки ружей. Афанасьев процедил сквозь щербатые зубы:
– Если этот поп еще раз откроет не по делу свой рот, я закрою ему глаза.
Однако все притихли, когда со стены вновь закричали:
– Упаси
«De profundis» – «Из глубин (я воззвал к Тебе)» – начальные слова заупокойной католической молитвы. (Прим. автора).
