его даже не заметила, хотя его перед заходом в метро долго преследовал страх того, что его остановят и отправят домой. Как-никак, малолетка в такое позднее время в метрополитене и без родителей. А тут он совершенно без проблем прошёл мимо и спустился на станцию, где был абсолютно один. К удивлению Вани, к перрону спустя несколько секунд подошёл полностью пустой поезд. Казалось, даже машиниста состава на месте не было. Всё это показалось Ване странным, но поборов страх, он зашёл в вагон. Проехал несколько станций. За это время никто не сел, не вышел. Добрался до Пушкинской-Звенигородской, с красной ветки перешёл на фиолетовую. Оттуда до Адмиралтейской. Людей так и не появилось.
Ваня поднялся по эскалатору наверх и пошёл в сторону Сенатской площади. На улице было достаточно темно, но фонари хорошо освещали тротуары и дороги, на которых ни души, ни одного автомобиля. Такое чувство, будто весь город вымер, либо уснул. И странная тишина вокруг. Казалось, ещё секунда, и из-за угла точно выскочат призраки. С трясущимися ногами Ваня медленно шёл по улице, приближаясь к площади и с тревогой наблюдая возникшую вокруг него пустоту. Даже пьяницы с уличными музыкантами исчезли. Рядом только лишь чёрный кот пробежал. И хоть Ваня не верил в приметы, но воспринял его появление, как дурной знак, после которого появилось стойкое желание вернуться домой, которое он в себе с трудом перебарывал. А ведь ещё вчера, возвращаясь домой из школы, он и представить не осмеливался, на какие подвиги будет готов ради своего доклада! Да и кто бы так смог кроме него? Только такой же по-хорошему безбашенный человек. А найдётся ли подобный в этом мире?
Спустя несколько минут Ваня добрался до Сенатской площади. И вновь рядом никого.
«И куда это все подевались…» – подумал он: «Спят все что ли? Вроде не должны – время ещё детское!» Посмотрел на часы на мобильнике. Полночь. «Может быть, никого нет, потому что метро закрыли?» – оглянулся. Становилось по-настоящему жутко, осознавая, что ещё днём тут гуляли целые толпы, а сейчас ни единого человечка, а тишина мёртвая, будто как на кладбище. По телу Вани пробежали мурашки.
«А вдруг я сплю?» – ущипнул себя за кисть. Тут же руку пронзила колющая боль, да такая, что Ваня аж вскрикнул.
«Значит, не сон!» – подытожил он и подошёл к Медному Всаднику.
Он стоял перед Ваней со всей своей грозой и величием. Тёплый свет фонарей и холодный от прожекторов, освещавших площадь, красиво переливался на рельефе скульптуры, придавая той ещё больше величавости и строгости. И стоишь ты перед ним, маленький человек, глядишь и боишься слово молвить, будто прямо сейчас спустится с постамента и забьёт насмерть копытами своего вороного, либо вообще затопчет и даже не заметит стоящей под ним букашки.
Но Ваня, по крайней мере пока, не отличался учтивостью и тактичностью. Он выпрямил спину, гордо поднял голову, выставив подбородок, словно Дуче с балкона, обращающийся к итальянцам, и воскликнул:
– Эй, ты! Хочу говорить с тобой, камень! Мне доклад нужно написать!
