настала недолгая тишина. Простучали по полу каблуки подбитых железом сапог.
– Не пришла ли пора взяться за рыжую красавицу?
Мидж окатили ледяной водой. Девушка зажмурилась, позволяя ресницам расклеиться. Но все равно – глаза открывать оказалось больно. От света еще и голова начала гудеть. Но, по крайней мере, Мидж не мутило – что означало, что все не так плохо. Могло быть много хуже. Мидж не успела осмотреться, как следует, только бросила пару беглых взглядов направо, налево: полутемная комната, с одним только протянувшимся по засоренному полу солнечным лучом едва ли в локоть шириной, на окнах – решетки, мутное дешевое стекло, и, не считая стула, на котором она сидела – никакой мебели в пределах ее зрения. Где-то вверху за левым плечом гудит бестолковая муха, метаясь по кругу.
Перед пленницей стояли двое мужчин, по одежде которых прекрасно определялся род их занятий. На одном, постарше, с проседью в висках, была тусклая кираса. Зазубрин на нагруднике набралось столько, что знаки Уризена – книга и циркуль – едва угадывались. Но Мидж знала, что они там есть. Ближе к ней, ровно в золотящемся пылью луче света, стоял с пустым ведром в руках рыцарь помоложе. Он явно начал бриться совсем недавно – юноша, еще младше Мидж. К тому же, симпатичный. В других обстоятельствах она бы ему улыбнулась.
– Итак, посмотрим-ка, что за цветочек мы сорвали на языческом дворе!
Две пары глаз окинули ее пристальными взглядами: снизу вверх, затем сверху вниз. Рыцарь постарше оказался более наблюдательным.
– Любопытно. Рисунок с птицей на твоем теле, маска птицы… Ты экзорцист? Не просто язычница, а еще и еретичка, мешающая справедливейшему судилищу Высшего нашего Уризена?
Мидж фыркнула, и, прежде чем сообразила, что стоило бы прикусить язычок, выпалила:
– Я следую своему пути! А дать людям умирать, будучи одержимыми или разорванными изнутри демонами – не благое деяние. Все наше племя не для того спускалось с небес и учило людей экзорцизму, чтобы невежи вроде вас дозволяли мучительные смерти во славу какого-то ложного Высшего!
– Так она полуцунцу!
– Нет, не на половину, только на четверть – иначе у нее были бы крылья, пусть и небольшие. – Рыцарь постарше подошел к Мидж, нагнулся над ней, изучая. – И мордочка посмазливей. Значит, нечего с ней возиться. Цунцу – не люди. Они животные. Если дуреха не пойдет на контакт, прирежь ее, капитан.
– Да, сэр.
Юноша встал рядом. Он смотрел на пленницу широко раскрытыми глазами: в его взоре читались и ненависть, старательно внушенная строгой религией, и интерес – очевидно, парнишка никогда не видел прежде цунцу. И еще – вожделение. Последнее немало напугало Мидж. В отличие от старшего воина, желторотый капитан не побрезгует воспользоваться ситуацией.
– Прочь руки! – Мидж отвернулась, хватая ртом воздух и стараясь скрыть дрожь ужаса. – Если в Эльзиле я была бы полностью в вашей власти, то здесь, в Межевых землях, у вас нет таких прав! Я экзорцистка, и каждый должен оказывать мне содействие! Таково соглашение между Мелуккадом, Эльзилом и Бралентией!
