отеля. Воруют. Все до единого воруют. Потому что боятся, боятся, что выселят. Вот и тащат кто как может. Вы думаете у меня на Фролова таких материалов нет? Выше крыши, Максим, поверьте мне. Причем в отличие от нашего генерала, у Фролова процесс организован на постоянной основе, уже лет десять. Кстати, напомните нашему дорогому Петру, что свою часть сделки я выполнил, теперь ему следует выполнить свою. Ждать буду две недели, не больше.
– Ясно, кивнул, Макс, – вы значит тоже не за идею радеете. Из двух жуликов выбираете того, который готов заплатить вам лично.
Шлеменко хищно оскалил зубы.
– А я смотрю, идеалист в вас еще не умер. Это даже забавно, что в окружении Петра появляются такие люди. Что касается, как вы говорите, жуликов. Уверен, что и Тукай с удовольствием заключил бы со мной сделку. Однако Фролов оказался сообразительнее. Это одна из причин, почему я согласился ему помочь. Мы все находимся в состоянии ограниченного выбора. Крайне ограниченного, Максим. В данном случае этот выбор сводится всего к двум персоналиям и независимо от того на сколько они плохи, одного из них надо выбрать. В данный момент я считаю, что Фролов – лучшая кандидатура. Но это только при условии, что он выполнит свою часть сделки.
– Наверное мне не стоит интересоваться в чем именно заключается эта часть? – усмехнулся Макс.
– Прямо сейчас не стоит. Но обещаю вам, Максим, что как только сделка будет закрыта, а заодно закрыта будет тема выборов, я дам интервью вам или любому журналисту вашего холдинга. На ваше усмотрение. Это будет хороший материал. Форбс будет себе локти посасывать от зависти.
Возвращение в Москву словно кинолента, просматриваемая от конца к началу, не таило в себе неожиданностей. В сопровождении Леона Подгорный добрался на скоростном катере до берега, где их уже ожидал неприметный Фольксваген гольф. Отель, в котором они ночевали располагался на окраине Рейкьявика, номер был заказан на фамилию одного из сопровождающих. Леон, видя, что Подгорный погружен в раздумья, не беспокоил его болтовней и только вечером, после ужина предложил Максу сыграть в шахматы. Подгорный сам не зная почему согласился. Первую партию он проиграл очень быстро, даже не успев настроиться на игру. Вторую партию он играл белыми, играл очень осторожно, применив любимое им с детства английское начало. Ход за ходом, стороны вели позиционную борьбу, не приносившую ни одной из них видимого перевеса. В конце концов, Подгорный, устав от этой затяжной схватки пожертвовал слона, надеясь выиграть инициативу и получить возможность атаковать. Леон, задумавшийся над ответным ходом значительно дольше чем делал обычно, жертву принял. Игра действительно обострилась. Взяв слона, он вынужденно сдвоил пешки и через брешь, образовавшуюся в стройной линии защиты, Подгорный повел свои фигуры в наступление. Однако, к разочарованию Макса, Леону удалось отвести все возможные угрозы от своего короля и после череды разменов, в которой Макс сумел отыграть слона, партия пришла к ничейному исходу.
– Благодарю за игру, – Леон стиснул ладонь Подгорного, – рекомендую
