об авторе Откровения, что «никакой другой новозаветный автор не ощущал призвания к той же миссии; не ставил перед собой задачу охватить пророческим взором заключительные события истории земли путем глубоких и систематических размышлений над всей пророческой традицией»[91]. Ему вторит Ричард Бокэм, считающий, что Иоанн достиг «высшей точки в пророческом откровении, которая вобрала в себя пророческий смысл ветхозаветных Писаний и раскрыла, как именно они исполнятся в последние дни»[92]. Иоанн много размышлял над книгой Бытие, о чем свидетельствует тот факт, что последние две главы Откровения представляют собой в значительной мере зекральное отражение первых глав Бытия. Библейское повествование как бы замыкается на самом себе, возвращаясь в самом конце к тому, с чего все начиналось.
Приведенные выше примеры не позволяют в полной мере оценить тот вес, который имеют первые главы книги Бытие в истории христианства. В то же время свою значимость книга Бытие приобретает именно в библейской перспективе. Возьмем, к примеру, Уолтера Брюггеманна, своего рода возмутителя спокойствия в толковании Ветхого Завета. Он не считает, что история возникновения отчуждения между человеком и Богом, описанная в Бытие, это ключевой текст, лежащий в основании всех последующих событий[93]. Брюггеманн утверждает обратное, а именно, что этот отрывок из книги Бытие «абсолютно несуществен»[94]. По поводу идеи, что событие, произошедшее у дерева познания добра и зла, – грехопадение в его однозначно катастрофическом смысле, – Брюггеманн также категорично утверждает, что «эти представления как нельзя более далеки от библейского повествования»[95]. Кроме того, он резко критикует идею, что в первых главах книги Бытие рассказывается о вхождении зла в мир. По его словам, «Ветхий Завет не проявляет никакого интереса к столь абстрактным вопросам»[96]. Наконец, не соглашаясь с тем, что данный текст раскрывает происхождение смерти, Брюггеманн настаивает, что «Библия не углубляется в вопросы подобного рода»[97].
Далеко не все исследователи думают так же, как Брюггеманн, однако на его возражения все же стоит обратить внимание, поскольку они побуждают нас заново проанализировать эту историю в ее изначальном контексте, а также с учетом ее многочисленных отголосков в других библейских книгах. Можно с полной уверенностью утверждать, что позиция Брюггеманна противоречит имеющимся данным. Его слова об «абсолютной несущественности» рассказа о грехопадении могут сойти за правду, если судить о нем по его объему, но они выглядят совсем иначе, если принять во внимание его качественные параметры: переход от невинности к виновности, от близости к отчуждению[98], от уверенности к страху, от счастья к скорби, от жизни к смерти, от свободного доступа к дереву жизни к изгнанию из райского сада. Читатель книги Бытие поступит правильно, если примет во внимание все содержащиеся
Austin Farrer,
Richard Bauckham,
Walter Brueggemann,
Там же.
Там же.
Там же.
Там же, с. 42.
Alan J.Hauser, “Gen. 2–3: The Theme of Intimacy and Alienation,” in
