чтобы из-за нее умереть?
Дзигоро промолчал. Он снова дышал медленно и ритмично, готовясь продолжить прерванный танец.
Глава первая
Ребята из второй «когорты пятисотенников» одиннадцатого легиона были, в общем, не самыми бесшабашными воинами великого Рима. И хоть трибун Сервилий в глаза называл их не иначе как «свора безголовых ублюдков», «обезьян в сандалиях» и прочими, столь же ласковыми именами, за глаза, да за чашей сладкого греческого вина, да не за первой, а как бы не за пятой-шестой, когда у человека на язык вылезает именно то, что он думает, и речь еще вполне внятна, Сервилий своих парней хвалил и признавал, что любому из них без опаски доверит свою спину… да и вещи поценнее. А то, что они тогда учинили на великой Аппиевой дороге, и вовсе было по меркам войны шалостью вполне безобидной. Случись это где-нибудь на окраине Великой Империи, их выходка прошла бы незамеченной. Ну, разве что Сервилий, посмеиваясь, поведал бы о ней наместнику… а может и не поведал бы, потому что благополучно забыл.
Стычек не было уже пару недель, жара стояла несусветная, а жители деревни, перепуганные недавними событиями, не спешили возвращаться на обжитые места и везти назад своих веселых сестер и служанок. И винный погребок Левконои был давно пуст… Ежедневные занятия с оружием, которые кампигены проводили с упорством маньяков, давно стали рутиной. Словом, ребятам было скучно.
Со скуки они и взяли пару старых телег и поставили их на бок, добавив два десятка пустых бочонков из-под вина и масла да кучу прочего ненужного скарба. Прямо поперек великой Римской дороги. Да и стали требовать со всех проезжающих новый вид подати: «на безопасность дорог».
Купцы, которых, правду сказать, было совсем немного, окинув взглядом не совсем трезвых легионеров, торопились откупиться либо вином, либо угрозами нажаловаться цитуриону или даже самому легату… и та, и другая монета принималась в уплату без возражений, вино тут же выпивалось во славу Рима, а угрозы пропускались мимо ушей. Впрочем, купцы, расплатившиеся грозными словами, пропускались тоже: парни ведь просто шутили, не грабители же они, в самом-то деле…
Этот отряд сразу повел себя по-другому. Небольшой, всего десяток конных слуг, вооруженных, правда, до зубов – но покажите мне такого противника, который испугал бы легионера… Да еще конного противника. Конницу непобедимая римская пехота от души презирала, и по делу.
Но это были какие-то совсем особые конные. Развернувшись полукругом, они окружили просторный паланкин и выставили короткие копья. Увидев это, «свора безголовых» непочтительно заулыбалась, а кое-кто и заржал в голос.
Занавески паланкина дрогнули и разъехались. Йонард взглянул туда… и почувствовал, как булыжник мостовой, уложенный на века, шатается под ногами.
Красавицей ее не назвал бы и ритор, нанятый за деньги. Слишком высокий лоб, слишком густые брови, нос большеват… а может быть, и не чуть, а просто велик, презрительно поджатые губы… Все это наводило на мысль скорее об уродстве,
