в каждом дворе можно наткнуться на… этих.
– Слушай, а почему Орех? – спросил Хорек, упаковывая рюкзак.
Орех объяснил.
– Только не надо меня так называть, – добавил он.
Хорек, не отвлекаясь от процесса, повернул голову и прищурился.
– Это еще почему? А как же мне тебя звать-то тогда?
– По имени зовите, – Орех начал собираться сам.
– Скажешь тоже. Имя – это штука не индивидуальная. Вот, скажем, я – Владимир, Вовка, – и как доказательство показал Ореху татуированный кулак. – Так знаешь, сколько со мной в школе сидело… в смысле, училось Вовок? А Хорек – Хорек был один.
Хорек собрал вещи и принялся шарить по полкам.
– Один мужик тут в городе мне сказал однажды про имена. Он говорил, что имя – это… – и Хорек защелкал пальцами как человек, пытающийся вспомнить слова, – о, да, «неуникальный социальный идентификатор». Ты понимаешь?
Орех был раздражен, голова болела. Говорить не хотелось. Старик же был бодр и весел.
– Жидом его кликали, – закончил рейдер, словно бы это делало высказывание убедительным и более весомым.
– А я считаю, что прозвища – для зеков или собак, – сказал Орех в пику бодрому старику. – Когда тебя кличут, то ты как собака себя чувствуешь.
– А по мне, ты как собака себя чувствуешь, когда тебе «смирно» говорят по десять раз на дню, – на удивление грубо ответил Хорек и направился к двери.
До сумерек они не разговаривали, шли молча. Орех был хмур. Ему снова не нравился Хорек, и снова потихоньку подступала тошнота. Земля под ним все еще ходила ходуном, словно весь город плыл по гигантской реке. Орех даже заволновался – может, он чем-то отравился или заболел? Чтобы прогнать эти мысли, он сконцентрировался на спине Хорька и стал думать о рейдере. Почему он так ему неприятен? Много раз до этого Орех встречал людей значительно менее располагающих. Хорек был явно неглуп, иногда остроумен, хоть и карикатурно, и не лез в карман за словом. Таких, как он, Орех не встречал уже очень давно. Среди солдат, офицеров и ополченцев такие, в каком-то смысле живые и жизнерадостные люди, были редкостью. И все же почему-то Хорек ему не нравился. А из-за этого Орех вел себя непрофессионально, несобранно. Ему хотелось стереть несколько часов записи. Он все возвращался и возвращался к мысли, что его разговоры с Хорьком будут смотреть люди в штабе. Что они подумают? К тому же неразъясненный вопрос про способность рейдеров исчезать, вызвавший у него мальчишеский интерес, не давал Ореху покоя.
Хорек шел по мертвому городу медленно, аккуратно и уверенно. Когда они пересекали проспект «Красноярского рабочего», он вел себя очень осмотрительно и умело – быстро оглядывал опасные места, проверял наличие свежих следов, замирал при каждом шуме, которыми полнились дворы и улицы. Был хмур и собран. Орех подумал, что не от каждого профессионала в СБР можно было ожидать таких выверенных движений.
Конец ознакомительного
