нам здесь не хватало.
Она что, шутит?
Жизненной силы?
По мне, так Шарлотта больше напоминала солнце, которое светит прямо тебе в лицо, когда ты страдаешь от похмелья. Жизненной силы много, это да, но она совершенно ни к чему.
Моя бабушка – очень добрый человек, умеющий сопереживать, она всегда видела в людях только хорошее. Я уважал эти ее качества, но боялся, чтобы она не попала под дурное влияние.
– Она лгунья, – повторил я снова.
– Да, она солгала, но это был исключительный случай. Вот в чем дело. Она совершила ошибку. Шарлотта мне во всем призналась – мне, совершенно незнакомому ей человеку. Она не обязана была это делать. Она одна из самых честных людей, которых я когда-либо встречала.
Я не верил своим ушам и, скрестив руки на груди, покачал головой.
– Я не могу с ней работать.
– Вопрос ее принятия на работу не подлежит обсуждению, Рид. У тебя достаточно денег, чтобы нанять себе отдельного помощника, если ты не хочешь пользоваться услугами общего, но я ее не уволю.
– У нее будет доступ к моей личной информации. Мое мнение не должно учитываться?
– А в какой связи? Тебе есть что скрывать?
– Нет, но…
– Знаешь, что я думаю?
– Что? – я фыркнул.
– Я не видела тебя таким взволнованным уже очень давно. Если быть точной – с того самого рождественского концерта в Карнеги-холле.
Я съежился.
– Пожалуйста, не напоминай мне о нем.
Она любила вспоминать то время, когда ребенком я пел в церковном хоре. Мне и самому сначала это очень нравилось, но потом, когда я начал взрослеть, то стал воспринимать пение как дурацкое занятие. Я бросил хор, а моя бабушка до сих пор не могла успокоиться и считала, что он был моим призванием.
– Хорошо это или плохо, но этой девушке удалось тебя расшевелить, – сказала она.
Я смотрел в окно на проезжающие мимо автомобили, все мое лицо пылало, и я не хотел признавать правоту ее слов.
– Не говори чепуху…
Бабушка задела меня за живое. В глубине души я понимал, что она права. Шарлотта действительно что-то пробудила во мне. Это прорывалось гневом, но внутри меня все ликовало. Да, она вывела меня из себя тем, что я потратил впустую свое время. Но когда она яростно накинулась на меня во время осмотра спальни, то произвела впечатление, которое я не мог объяснить. Я всю ночь о ней думал. Я переживал, что повел себя с ней слишком грубо и, возможно, непреднамеренно вызвал у нее эмоциональный срыв. Я представлял себе, как она бежала по Манхэттену, спотыкаясь на нелепых каблуках и размазывая по лицу тушь. Потом я наконец забыл о ней и не вспоминал до того момента, пока она, образно выражаясь, в меня не врезалась. И снова вернулось это странное чувство, и я снова повел себя с ней грубо. Но почему? Почему я вообще придаю значение тому, что она здесь появилась?
Бабушка прервала мои размышления.
– Я
