почувствовав зверский голод, кивнул.
– Порядок. Раз есть хотите, значит, на поправку дело,– тоном бывалого человека констатировал Черпак, подставляя старшине свое плече.– Давайте, Алексей Павлович, хватайтесь, мы вас мигом доставим,– и не успел старшина рот раскрыть, чтобы отказаться, как с другой стороны его подхватил Сафронов и через минуту уже парни опускали его на соседней полянке у костерка на лежанку из, все того же лапника и прикрытого все той же тканью защитного цвета.
– Да належался я уже, все бока болят,– отказался старшина прилечь и тут же ему соорудили вполне приличное кресло из пары коряг и все того же лапника, застелив его шинелью.
– Орлы,– вынужден был признать старшина, и спросил, принимая из рук Сафронова котелок с супом: – Почему не разбудили?
– Так это…– Иванов взглянул на него виновато.– Не смогли сначала, а потом решили, что пусть спится, сколько влезет, раз такое дело. А Черпак сказал, что сон вообще лучшее лекарство после спирта. Вот и…
– Понятно,– старшина попробовал суп, и вкус ему понравился. Поэтому, не чинясь, принялся хлебать его с хлебом, мыча от удовольствия. А когда насытился и попросил закурить, то свернув цигарку, поблагодарил всех сразу и глубокомысленно изрек:
– Прав Черпак. Сон лекарство номер один, но не после спирта, а перед ним. Покемарил пятнадцать часов и сразу чувствуешь себя как огурчик.
– Какие пятнадцать? Вы вторые сутки здесь пошли, как прилегли "слегка прикемарить",– сообщил ему Черпак и старшина, недоверчиво на него взглянув, перевел взгляд на свои часы. И только сейчас заметил, что точмех без завода встал и продолжал показывать все то же время пробуждения.– И какое сегодня число?– спросил он недоверчиво.
– Второе, как положено,– Черпак смотрел на него совершенно серьезно, и старшина спросил уже без недоверия: – А время?
– Двадцать два сорок шесть,– назвал точное время сержант, и старшина подвел на своих часах стрелки, перед тем как их завести.
– Это я почти сорок часов продрых, выходит,– подсчитал он.– И главное дело, пролетели как минута. Закрыл глаза и открыл сразу. И ни в сортир, ни попить, ни покурить ни разу за это время не захотелось. Чудеса.
– А еще вы в это время спорили с Морозовым этим о смысле жизни, товарищ старшина, и все время его дураком называли.
– Да ну,– не поверил опять старшина, никогда прежде в разговорах во сне не замеченный никем из близких.– Что все сорок часов бубнил?
– Нет, только в самом начале, когда мы все там еще были.
– И что я такого молол? Херню пади нес?
– Да ничего такого особенного. Сказали ему, что ответит перед Богом и все крест свой нательный поминали. Мы глянули, а он у вас искореженный. В него вроде как нож у Морозова ткнулся и соскользнул. Вот вы все о Промысле ему и долбили минут пять. А потом притихли, ну мы, чтобы не мешать, прикрыли вас слегка и рядом на полянке этой костерок соорудили. А потом вы спите и спите…
